– Давно? – спросил Ножовкин.
– Да уж прилично, – надул щеки Прибавкин. – Лет двадцать будет…
– А я бы никогда не подумала, что Елена Матвевна курила, – дивилась Егоровна. Она развернулась на стуле, поднялась. – Ну, мне пора. Вы тут сидите, поговорите маленько, а я пойду. Посудёнку надо помыть, сготовить чего…
Она вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
– Вот, Сергей Александрович, какая у тебя мать! – продолжал Прибавкин. – Она все лето на огороде. Трудится. Мы хоть и поссорились до этого, но я ничего плохого не могу сказать про нее. Что хороший человек, то хороший! Огурцов насажала, помидоров, картошки. Навозу привезла. А эта! – Взгляд у него уперся в стену. – Елозит с кровати на кровать перед своим телевизором. Да ладно бы хоть не гадила. Думаю, нарошно делает…
Допив бутылку, они распрощались. Ножовкин зашел к себе домой, закурил и вышел ко двору. Стояли уж сумерки. Розовел закат, на востоке висела над лесом сизая полоса, а прямо над огородом, в вышине, горела одинокая звезда. День закончился, наступил вечер. Завтра настанет такой же день. Странно, что человек к этому привык и принимает как данность. Но ведь это особенное – хотя бы вон та сизая полоса.
Ножовкин докурил сигарету, бросил окурок и закурил другую. Затем отворил калитку и вышел на улицу. От перекрестка смотрела вдоль двухэтажных домов тоскливая пустота – вплоть до завода. Где-то там, не доходя, лежал в старых листьях серебристый рабочий, разбитый пополам.
«Мерзость запустения», – шевельнулись в голове чьи-то мысли. Однако Ножовкин тут же отбросил их. Не мерзость, не запустение, а всего лишь обычная тишина. А он, Ножовкин, отвык от такой тишины, живя в далеком городе – в муравьиной кочке… Надо бы проще жить. Жить среди этих улиц, никуда не выезжая? Тогда не будет тоски. Жизнь – вот она где! Она здесь! Среди этих вот старых домов!
И НИКАКИХ БАТАЛИЙ
Утро и день прошли у Эммы в одних разговорах – про то, как живется ей с дочерью за границей, какие там цены и, главное, какая там пенсия. Слава богу, не спросили – каково на чужбине. Дочь сразу привыкала, влилась, как говорится, в поток, работает переводчиком в Русско-немецком культурном центре. Ей это вроде с руки. Другое дело – старушка Эмма, с ее водительским стажем. Вам не требуется русскоязычный водитель?! Из Сибири?! С медвежьими привычками?..