– Горим! – закричал мужской голос с улицы.
Я услыхал звуки шагов в коридоре: другие постояльцы очнулись. По-видимому, мы с Хилдой были самые трезвые из всех.
– Что там за возня? – послышался голос, судя по всему, принадлежащий молодому парню.
– Возня? – ответил женский голос. – Нет, это не возня. Это настоящее побоище! Черт! Трактир горит.
Я понял, что тянуть больше нельзя. Собрался с духом и совершил-таки прыжок из окна комнаты, в которой мы проспали от силы три часа.
Я не удержал равновесия, приземлившись, и рухнул на колени. Ступни пронзила тупая боль при соприкосновении их с землей. Я с трудом удержался от того, чтобы вскрикнуть. Хилда тут же помогла мне подняться. Улица стала чересчур многолюдной. Пора бежать.
В тот самый момент, пара бандиток выбежала из дымящегося входа в таверну. Среди них была та самая, чьи волосы либо по природе красные, как кровь, что маловероятно, либо же выкрашены, что куда более вероятно. Она смерила нас взглядом. Я почувствовал какой-то холод от одного ее взгляда. Словно вокруг внезапно подули прохладные ветра.
– Бежим!
Хилда вернула меня в чувства. Я развернулся, а затем мы вдвоем помчались по ночной улице, расталкивая зевак, которые попадались некстати на нашем пути. Оглянувшись, я увидел, что огонь охватил стены «Гусиного пера». Они воспламенились ярким огнем в ночи. Из окон прыгали люди, даже с третьего этажа. Я случайно сбил пожилого мужчину, который рухнул на грязную землю спиной в своей ночной рубашке, испачкавшись, как следует. Я остановился, протянул пожилому человеку руку, хотел извиниться и помочь подняться, но старик прокаркал мне в лицо, брызжа слюной:
– Чтоб ты сдох, ослеп совсем, придурок?
– Извините, – пробубнила я, после чего почувствовал руку Хилды на плече.
Мы продолжили бежать. Мы мчались в ночи мимо салунов, домов, мастерских, мимо еще одного трактира под вывеской «Лесной вепрь», в котором комната на ночь стоит восемь эскитов, а не шесть, как у мадам Лэсли, которой, я почти уверен, уже нет и в живых.
Скоро мы вырвались за пределы городка, который не окружен никакими стенами. Городка, в котором укоренился преступный образ жизни, в корни уже проросли глубоко в недра земли. Я почувствовал облегчение, когда очутился за пределами Хеймбола, пускай и в ночи, пускай и со звенящей головой, но, тем не менее, бандиты, огонь и драка остались там, мы же здесь. Мы целы и здоровы.