Это не ровный час, поэтому песня кукушки
короткая
Эй! Глупая! Повтори, пожалуйста, своё «Ку-ку!»
Вот так.
Можешь чаще?
Как радио?
Нет?
Дура!
Ей кричу!
Единственное развлечение моё – радио,
И оно не поднимает настроения…
Хрипит долго говорящий радио вещатель…
Не Левитан… Эй, глупый чёрный конус!
Где твоя музыка? Хожу из угла в угол…
Останавливаюсь
У окна промёрзших два стекла
Становятся быстро черно-синими,
А включённая ушедшей мамой
Лампочка без абажура
Уже давно
Стала зажжённой, затем – яркой,
Дисциплинированно проецирующей мою
Двигающуюся тень, —
Кино на наших стенах в бугорках…
Эй! Воспитатель!
Ты почти здесь!
Забыл,
Могу пить
Остатки чая, —
Чайник на не совсем остывшей печке…
Доесть отломанный кусочек хлеба…
Что ещё можно сделать?
Поиграть в опостылевшие игрушки?
Рисовать нет никакого стимула…
И неужели страшно?
Да… Почему отвлёкся?
Вспоминай!
Мама уехала вместе с ним…
С дядей Евгением, то есть с Воспитателем.
Он зашёл что-то сказать…
Как всегда с сильным акцентом…
Как бы волновался…
Я не понимал его слова…
Может быть, он тогда сказал:
«Телега уже приехала. С нами Василий…
Ты готова, Любочка?»
И он ушёл.
Мама подошла к окну,
Термометр за заиндевевшим окном
Показывал минус тридцать.
Мама, может не сегодня? А?
Увы, Владимир,
Надо ехать.
Надо достать еды.
Но ты привезёшь только капусту —
Она невкусная!
Ты уже взрослый. Этим летом —
Тебе шесть!
Ты же понимаешь, без еды —
Не проживём…
Может, будет и морковь…
Нет – пока не буду плакать.
Единственное живое существо, кроме меня —
Кукушка…
Но она молчит…
И так будет вести себя, может быть,
До шести часов.
Кукушка, ты запоёшь пораньше,
Чтобы мама скорей вернулась!
Мне трудно рассказать!
Всё вдруг преобразилось молниеносно!
Дверь резко распахнулась!
В комнату ворвалась покрытая белым инеем скульптура!
Она бежит к кровати мамы!
Падает на мамы пиковое одеяло,
Как подстреленное животное в нашей степи!
Я громко закричал!
Что с моим зрением и слухом?
Может, мне всё это снится?
Я был готов заплакать! Но вдруг увидел Воспитателя
С чайником, из которого валил пар!