Мы сидели на подоконнике, жевали хлеб и смотрели на улицу. Сидеть на подоконниках не разрешалось, но директор сказал, что дарителю знаний пришлось срочно уйти, он вернётся только через полчаса. Так что мы увидим, как он подходит к школе, и успеем спрыгнуть. По тротуарам шли редкие прохожие, подняв воротники курток. Ветер нёс по асфальту обрывки объявлений, сорванных с забора напротив школы. Солнце так и не выглянуло, накрапывал дождик, вода в лужах морщилась, когда на неё падали капли.
Я вздохнула. Большой Туган подумал, что из-за учёбы. Решил, что мне надоели эти бесконечные контрольные, задания, мысли об экзаменах. Ему хотелось меня подбодрить.
– Не грусти, немножко осталось. Ещё три месяца, и всё. Больше никакой школы.
Я не ответила, а ему хотелось поговорить. Со мной разговоры получались совсем не такими, как с парнями из его компании. Он мне доверял. Чувствовал, что можно делиться со мной чем угодно и я ничего никому не расскажу.
– Помню, как мама меня к школе готовила. Ну, знаешь – прочитать три строчки, написать своё имя, нарисовать картинку. Надо было это уметь. А я ужас как не любил такое. Мне семь лет было, когда родители сказали про школу. Я тогда с мамой на завод ходил по утрам, как все. Мы с другими детьми там играли, в комнате присмотра…
Большой Туган продолжал говорить, а я представляла другой завод и другую комнату. Я ведь тоже ходила с мамой на её работу. Всех детей, которых не с кем было оставить дома, родители приводили с собой. На каждом предприятии были специальные комнаты присмотра, где детей оставляли на весь день. Дежурная воспитательница записывала в тетрадь наши имена. Вдоль стен стояли шкафы с игрушками, а некоторые воспитательницы даже читали нам сказки из книжек. Сначала мы играли в комнате, потом обедали прямо там, за низкими столиками, а потом нас выводили гулять в заводской двор. Мне там очень нравилось. Среди старых ящиков можно было играть в прятки. В дальнем углу валялись старые упаковки от сырья: пластиковые коробки, обрывки верёвок, металлические полоски. Иногда мы строили из них башни, соединяли невысокими стенками, и получался целый город. Наши мамы в конце рабочего дня подходили к воспитательнице, звали нас, а нам не хотелось бросать игру.
От воспоминаний меня отвлёк голос Большого Тугана: он изменился, задрожал, и я поняла, что Большой Туган рассказывает что-то очень важное. Я повернулась к нему и стала внимательно слушать.