– Я знаю вас, – медленно проговорил Рис с сомнением.
– Разве? – Отчаянно пытаясь скрыть волнение, Мередит потянулась к его снова опустевшей кружке.
Но его пальцы сжали ручку кружки. Большие, огрубевшие, сильные… И он опять уставился на нее своими великолепными глазами. За все годы, которые она провела в поместье Нетермур, Рис Сент-Мор никогда не смотрел на нее вот так! Он вообще едва ли ее замечал.
Сейчас его глаза были свирепы и прекрасны, как и все остальное в нем. Бархатисто-карие с янтарными прожилками. Как лучший коньяк или…
– Бренди, – выдохнула она.
Его брови чуть приподнялись. А широкий шрам раздвоился.
– Хотите бренди?
Она откашлялась.
– Здесь ночи холодные. Мужчине требуется что-то покрепче эля, чтобы согреться.
– Разве? – Губы Риса раздвинулись в чувственной улыбке.
Мередит мысленно выругалась, понимая, что ее слова прозвучали как приглашение к флирту. Но вовсе не это было ее намерением.
Конечно, она не находила идею согреть Риса Сент-Мора такой уж отталкивающей. Наоборот, в своих фантазиях она множество раз проделывала именно это…
– Я… я только хотела…
– Да, знаю. Спасибо, миссис Мэддокс, но я не пью крепких спиртных напитков.
Что ж, может, он и не нуждался в выпивке. Зато нуждалась она.
Мередит потянулась за бутылкой, спрятанной под прилавком, – то были ее личные запасы – и налила себе щедрой рукой.
– Я знаю вас, – повторил Рис. На этот раз его слова звучали как утверждение. Голос же казался более низким, чем прежде, и он проникал в самые глубины ее души. – Я не помню вас, но знаю, – добавил Рис.
Она медленно поднесла к губам стакан с джином и, желая подкрепиться, сделала глоток, прежде чем назваться девичьей фамилией.
– Я Мередит Лейн. Возможно, вы не помните, но мой отец…
– Был старшим конюхом. Конечно, я припоминаю. – Рис склонил к плечу голову и прищурился. – Выходит, вы дочь Джорджа Лейна? Невероятно! Когда я в последний раз видел эту девочку, она представляла собой сплошные кости и веснушки.
Щеки Мередит вспыхнули. Он действительно ее помнил! Конечно, не так, как ей хотелось бы, но все же…
– Мерри Лейн, – сказал он с улыбкой. И тихо рассмеялся. – Ох, поверить не могу, что вы та самая малышка Мерри Лейн.
Щеки Мередит снова налились краской. Так вот что он запомнил… Запомнил ее дурацкое сентиментальное имя. Если они сталкивались на конюшне, он, нетерпеливо отстраняя ее, с усмешкой говорил: