– На кого же он шпионил?
– На ГДР.
– Это что, уже точно?
– Ну, в общем, к сожалению, да…
«В общем, к сожалению»… вот мямля-то!
– Это значит, мы можем возвращаться в Россию хоть завтра?!
– К сожалению, да, сынок… – я готов был убить его. – Это не вчера стало известно… Он как-то резко исчез. На мои вопросы о нём мне никто не отвечал, но при этом все как-то странно на меня смотрели…
– Да уж, если даже ты заметил, значит, действительно странно!
– Как бы на меня это подозрение не распространилось – я ведь его человек. Я уж и сам заметил, что сотрудники стали меня избегать. Несколько совещаний прошло без моего участия. Мне показалось, что до меня перестали доносить всю информацию и что-то скрывают… или не договаривают…
– Да уж понятное дело! – я был вне себя. – Получается, тебе не только контракт не продлят, о чём мы так мечтали все вместе, тебя уже завтра могут попросить на выход!
– Ну да, это так… Не повезло. Что ж, и такое бывает… Марк, ты на меня так смотришь, как на врага, – улыбнулся отец, – как будто это я виноват.
– А кто?! – я аж подпрыгнул. – Мамаша продала твои мозги, списалась, договорилась, тебя привезли, устроили на работу… И ты всё испортил!
– Да как же я испортил? Я-то в чём виноват?
– Ты виноват в том, что ты – неудачник! Нет, подумать только, всё за него сделали: договорились, привезли – работай, не хочу, но ведь это же надо было – человек, который его пригласил, оказался шпионом! Удивляюсь, как он не оказался инопланетянином! Такие обломы только с тобой могут происходить!
– Ну, что ты так кипятишься? – отец говорит спокойно, пытается сгладить ситуацию. – Ну, ничего страшного ведь не произошло. Ну, вернёмся домой, в наш дорогой Академгородок. Восстановишься в институте. И я вернусь в свою родную лабораторию…
– Да ты что, охренел?! – слёзы отчаяния выступили у меня на глазах. – Да надо мной весь Академгородок ржать будет! Не вернусь я туда ни-когда! А ты делай, что хочешь…
Я вылетел из-за стола, вихрем ворвался в свою комнату, хлопнул дверью и запер её на задвижку. Упал на кровать, зарылся лицом в подушку и замер, оцепенел от отчаяния… До меня доносились обеспокоенные голоса родителей. Отец что-то бормотал, будто оправдываясь. Мамаша солировала, наверно, прикидывала варианты, как вернуться к разбитому корыту, и при этом сделать вид, что разбитое корыто – это очень даже ничего. Как говорится, «и дым отечества нам сладок»… Но вот за дверью раздались шаги. Мамаша. Подёргала дверь.