– Ты, Шэнь Ган, должен понимать, что нам, сироте и вдове, эти деньги достались ох как нелегко.
– Коли не доверяешь, тетушка, не давай, – заявил Шэнь Ган. – Ко мне много кто пристает с предложением взять в долг, но я, учитывая ваши невеселые обстоятельства, решил дать подзаработать вам…
Впоследствии он действительно пригнал целый грузовик колбасок и разгружал во дворе упаковку за упаковкой, пока над забором не выросла целая гора. «Шэнь Ган на этот раз разбогатеет!» – говорили в деревне. Держа во рту колбаску, будто сигару, он с довольным видом разглагольствовал перед собравшимися зеваками:
– Ну, теперь удача пошла, только успевай поворачиваться.
Один проходивший мимо Лао Лань вылил на него ушат холодной воды:
– Ты, брат, не очень-то празднуй – надо было заранее договориться с холодильным складом, иначе, как потеплеет, наплачешься.
Тогда холодина стояла страшная, псы, поджав хвост, бегали. Шэнь Ган яростно куснул задубевшую, как мороженое, колбаску и, как ни в чем не бывало, заявил:
– Паршивый из тебя староста, Лао Лань, совсем не хочешь, чтобы народ в деревне богател, что ли? Вот буду с прибылью, сделаю тебе подношение.
На что Лао Лань отвечал:
– Не надо мою доброжелательность принимать за злодейство, Шэнь Ган. Прежде всего не спеши праздновать победу – ты, паршивец, еще слезно умолять меня будешь! Вообще-то управляющий холодильным складом в городе – мой названый брат.
– Благодарствую, премного благодарствую, – ерничал Шэнь Ган. – Пусть мои колбаски скорее сгниют к чертям собачьим, чем пойду к тебе на поклон.
– Ну что ж, – ухмыльнулся Лао Лань, – гнешь свою линию, так гни! Мы в семье Лань таких уважаем, раньше, когда мы были побогаче, каждый Новый год ставили за воротами два чана: один с мукой, другой с рисом, – и все, кому по бедности нечем было справлять Новый год, могли приходить и брать рис и муку. Лишь один нищий, а это был дед Ло Туна, бедняк из бедняков, вставал у наших ворот и выкрикивал имя моего деда: «Лань Жун, а Лань Жун, я скорее сдохну, чем притронусь хоть к одной рисинке твоей семьи!» Дед собрал всех моих дядьев и сказал: «Все слышали, как он за воротами кроет нас на всю улицу, настоящий смельчак! Кого угодно можете обидеть, но не его, встретите – опустите перед ним голову и поклонитесь в пояс!»
– Будет, Лао Лань, – прервал его Шэнь Ган. – Не надо хвалиться славой своих предков.