Когда Владику было три года, у моей матери случился инсульт. Все произошло в больнице, где она лежала с Владиком, – я зарабатывала деньги на всю семью и не могла себе позволить выключиться из работы. И дома была Алиса. А мама вышла на пенсию, чтобы сидеть с внуком и заниматься бытовыми вопросами. Все произошло ночью, нашли ее только утром. Пока перевезли в другую больницу…
В результате мне вернули маму в состоянии овоща и ребенка после третьей операции, которая не дала никакого результата. Владику в тот раз вынимали штифты. Их вставили во время предыдущей операции и говорили, что они помогут. Но они не только не помогли – боль была постоянной, и они не давали мышцам нормально двигаться.
После третьей операции в России мне сказали, что наш единственный шанс – клиника в Германии. Я списалась с клиникой, а узнав о цене вопроса, поняла, что и этого шанса у нас нет. И еще на меня свалились все бытовые вопросы, которыми занималась мама. И саму маму теперь нужно было кормить с ложечки, переворачивать, чтобы сменить памперс, обмывать…
Подруга Варька, известная в нашем городе журналистка, предложила обратиться в какой-нибудь благотворительный фонд и лично занялась этой темой. В результате чуть не погибла. Хорошо, что директор одного такого фонда, с которым у Варьки начался роман, оказался непрофессиональным убийцей и Варьку задушить не смог, однако закопал. Он даже не понял, что она еще жива. Варька из могилы вылезла, смогла вызвать помощь. Прославилась на всю страну, и не только своим спасением, а устроенным для директора фонда перформансом. При виде воскресшей Варьки, над которой еще поработала ее знакомая гримерша, он сиганул голеньким с третьего этажа, сломал обе ноги, стал импотентом (прыгал с очередной бабы) и сейчас вроде бы до сих пор проживает в той же психушке, где лечился мой бывший. Не знаю, как там у него сейчас с головой, но Варька говорила, что он до сих пор в инвалидном кресле.
Я сказала: никаких фондов. Тем более в СМИ стала всплывать все новая и новая информация на эту тему. В интернете я то и дело натыкалась на сборы пожертвований, причем то собирали на дельфинотерапию, то на лечение ДЦП стволовыми клетками в Китае, то инновационными методами, придуманными в Южной Корее. Я связывалась с людьми, которые собирали деньги на лечение своим детям, и услышала ото всех, какое количество мошенников крутится вокруг благотворительности. Во-первых, само «инновационное суперсовременное лечение» у меня, как у врача, всегда вызывает подозрение. Во-вторых, всем, кто по-настоящему собирал деньги на лечение и отчитывался о всех поступлениях и расходах, обязательно начинали поступать звонки о том, что жертвователь ошибся нулем – хотел перевести двадцать тысяч, а перевел двести. Пожалуйста, верните разницу. В-третьих, мне показались странными некие онлайн-молитвы и общение с духами в Сети – это вид помощи больному ребенку.