После, на балконе, прикурив и смачно сплевывая, Татьяна заявила:
– Хорошо тебе, Верка. Вон ты какая чистенькая! Тебя поваляли, глядишь, а ты снова светишься, как и не было ничего. А я скоро скурвлюсь.
Я аж поперхнулась дымом. Слово было ново и необычно. В голове крутилось только старорусское – курва.
– Ну какая ты, Таня, курва? Ты нормальная.
– Нет, я загашенная курва, и дальше станет только хуже. Замуж, наверное, надо выйти.
– Ты сейчас с кем?
– Физрук из нашей школы.
– Ты реально сейчас издеваешься? Он же вообще, ну, фу-у. Мы школу-то давно закончили, тебя чего туда потянуло?
– Ты чего, он еще нормальный, все дела. На табуретку меня ставит и, начиная с пальчиков ног, нацеловывает
– В смысле, вот прямо на табуретку ставит? Как в детстве? Давай стишок, детка, расскажи на табуреточке?
– Ну, да. И, значит, начинает с пальцев ног, а потом…
– Слушай, ты можешь не описывать ваши игрища? Вообще смахивает на латентного педофила! Табуреточка, школа, девочки в шортиках? Он как, в целом нормальный?
– Не знаю ничего я уже, мне все равно. Пошли прошвырнемся, пока мать не пришла.
То, что с матерью Тани лучше не сталкиваться, я знала – задолбит нравоучениями часа на полтора. Чай усадит с ней пить и устроит долбежку мозга – как Таня называла, мозгоклюйство. Особо радовала история про то, как она девственницей в двадцать семь лет замуж вышла. Таня один раз не выдержала и выразилась:
– Это, как раз, и не удивительно! Только папа и польстился на такую мозгоклюйку. Но быстро понял что, и… почем, и… сама знаешь, что дальше было…
На что получила затрещину по голове и порцию отборного мата.
Вышли. Возле нас остановилась машина со знакомыми парнями, они позвали с ними выпить. Сели. Поехали к кому-то на квартиру, веселье продолжалось по нарастающей. Съели всё, что было в холодильнике у хозяина. Это называлось «Поиграем в саранчу». Таня сказала:
– Раз больше ничего нет, надо искать другое место.
Пока шли, во дворе встретили соседа из третьего подъезда, он был на себя не похож. Обычно тихий, а сейчас очень веселый, разговорчивый. Это сильно сбило меня с толку, и на его предложение посидеть в укромной беседке детского сада я ответила согласием. Таня уснула там же на скамейке. Рустам завел речи про погоду, природу, чем еще сильнее удивил. Видимо поэтому я потеряла бдительность и очутилась на его коленях. Сидела как тряпичная кукла. Сначала он аккуратно поглаживал по спинке, потом начал нашептывать: