Из ясельной жизни запомнились два случая. Как-то раз в ясли приехала какая-то учительница, спросила у воспитателей кто из детей самый послушный и вручила мне большой букет цветов. Воспитатели предлагали мне поставить букет в вазу, чтобы постоял там, пока за мной не придут, но я свой букет никому не отдал. Положил только на пять минут на скамейку, когда захотелось поиграть с ребятами в мяч. Через пять минут от него ничего на осталось. Было очень жалко этот букет, ведь я хотел подарить его маме.
И второй случай. Детей разделили на две команды, нужно было мячом попадать в кольцо. Оставив нас соревноваться, воспитательница ушла по своим делам. Я комментировал ход этих соревнований используя выражение, которое слышал от мужиков, когда у них что-то не получалось. При промахе я говорил: «Вот б-дь». Смысла этого выражения я конечно же не понимал, просто подражал старшим. Некоторые нехорошие дети побежали к воспитательнице и наябедничали, будто бы я матерюсь, хотя у меня такого и в мыслях не было, я ведь знал, что материться нельзя. Ни за что попал в «угол». Тоже очень обидно было.
И еще одно отрывочное воспоминание. Начало зимы. Я, Алла и внук деда, который нам с Аллой сшил пальтишки, Толя Осипенко, играем не далеко от нашего огорода, на сажалке (большого размера яма в диаметре порядка 30 метров и глубиной до двух метров, выкопанная в низине для того, чтобы туда стекала лишняя вода с ближайших огородов). Гнем план, то есть бегаем по очень тонкому первому льду, а он под нами прогибается и растрескивается на мелкие элементы, но не проваливается. При этом на поверхности льда образуется рисунок в виде паутины, и, при беге по такому люду, образуются своеобразные волны из прогибающегося льда. Очень интересное, щекочущее нервы занятие. И так бегаем до тех пор, пока под кем-то этот лед не провалится. Толя уже взрослый, он на три года старше меня и ходит в школу. Лед, почему-то, провалился под самой легкой Аллой, и она ушла под воду. Хорошо, что Толя не растерялся, быстро подбежал к этому провалу, схватил Аллу за руку и вытащил на лед. Побежали домой, каждый к себе. Я рассказал маме о геройском поступке Толика, но она его не оценила, как и мое красноречие. Она как раз убиралось в доме, и в руках у нее была мокрая тряпка. Мокрая тряпка оказалась еще одним средством воспитательного воздействия. Она отходила меня этой тряпкой с ног до головы, обещала и до Толика добраться. Аллу натерли водкой, гусиным жиром и уложили спать, а маму отец отвел в роддом, и она родила братика Талика. Через два месяца мне исполнилось пять лет.