– И что это у тебя? – Она схватила меня за руку, когда мы чуть отошли. – Сними немедленно, пока никто не увидел!
– Ваше Величество, это я подарил, – нас догнал Ананд, – Катрин он тоже не понравился, но она не хотела меня обижать.
– Нет! – возмутилась я, взглянув на брата, тот незаметно подмигнул мне.
– Не ругайте её.
– Очень мило с твоей стороны, но эта вещица не подходит статусу нашей семьи, – сдержанно ответила мама.
– Да, вы правы, – слегка улыбнулся он, – сложно будет угодить вам, но я постараюсь, – чуть поклонился он, провожая нас взглядом.
После обеда все собрались в малом тронном зале, устроившись поудобней на мягких стульях. Для нас по этому случаю был сооружён специальный пьедестал, на котором отец должен был передать часть своих сил, чтобы мне было легче проходить инициацию. Она должна состояться ровно через два месяца.
Я надела длинное небесно-голубое платье, приготовленное мамой специально к этому дню, и отправилась в зал. Туго затянутый корсет, того и гляди, мог переломить моё и без того худое тело, оголённые ключицы выделялись острыми косточками, небольшое фамильное ожерелье блестело на груди. Я боялась запутаться и упасть в длинной, созданной из сотни струящихся складок, юбке. В разрезах на рукавах кокетливо выглядывал голубой шёлк.
Мы с императором зашли в зал последними, гости встретили нас лёгким поклоном и гробовым молчанием. Моё сердце бешено колотилось, я прерывисто дышала и старалась ни на кого не смотреть. Присела напротив отца, не отрывая взгляд от спокойного лица, в надежде перенять его умиротворение. По четырём сторонам от нас стояли чаши, олицетворяющие четыре стихии. Вода, земля, воздух и огонь.
– Ничего не бойся, – сказал отец низким бархатным голосом, – просто смотри на меня.
Я чуть выдохнула, почувствовав облегчение. В зале слышались тихие перешёптывания, сливающиеся в единый шелест, отдалённо напоминающий листву, шуршащую на ветру. Мысленно отстранившись от всего, что окружало, даже от платья, не дававшего нормально дышать и шевелиться, я вдруг увидела, как свечение кожи отца становилось всё сильнее и сильнее, и вот уже оно касалось меня, переливаясь от белого в нежно-голубой, сверкая серебром, словно мелкие капельки дождя в утреннем солнце. Я не отводила от него взгляд, боясь, что это свечение исчезнет. Нежное, свежее, как ветерок в полуденный зной, спустившийся с гор.