Коридор простирался вперёд на десятки метров и был освещён лампами дневного света – судя по их новенькому виду, ввинченными недавно. Четвёрка остановилась в первой части-отсеке коридора, не решаясь идти дальше. Побелка потолка серела пятнами от протечек. Треснувшая штукатурка на стенах местами висела крупными клочьями, то тут, то там обнажая светло-зелёные куски базовой покраски; кое-где торчала старая оборванная электропроводка. Деревянные красно-коричневые двери с застеклёнными квадратными окошками в верхней части были распахнуты в немом крике. У двух дверей из пяти стекло в окошках было разбито, и мутные осколки лежали на грязном сером бетонном полу, исхоженном меловыми следами, со слоем пыли и осыпавшейся штукатуркой в углах.
– Весьма атмосферно, – заметил да Винчи. – Уже интересно.
– Видимо, просто оставили всё как было, – пожала плечами Кюри. Увиденное её не слишком впечатлило.
Кристи и Эйнштейн молча изучали обстановку. Хотя никого, кроме их четверых, в психбольнице не было, в воздухе висело какое-то напряжение. Но не из-за подспудного страха или неприятия таких заведений и событий, здесь когда-то происходивших, и не из-за каких-нибудь суеверий или шорохов за спиной, особо впечатлительным могущих показаться признаками обитаемости здания. Напряжение создавали они сами. Оно следовало за ними из микроавтобуса, ползло рядом после фургончика, витало между ними здесь, подпитываемое немногословностью и настороженностью. Игра только началась, и всё могло – должно было – измениться, но все чувствовали: команда из них не склеивалась. И хотя каждый желал победы, для чего нужно действовать заодно, пазл не складывался. Они были слишком разными. Просто не подходили друг другу, и даже чьё-то слово, выплюнутое в прохладный воздух, застревало там в недоумении, хотя и встречая ответную реакцию.
А может, они подходили друг другу слишком хорошо.
Кристи осторожно сделала полшага вперёд и заглянула в первую распахнутую дверь. Остальные последовали её примеру.
– Вот тут точно надо покопаться, – со знанием дела заявил Эйнштейн, и спорить с ним никто не стал: обыскать комнату действительно стоило, тем более что на дверном косяке алел сигнальный стикер.