Мужчины и женщины благоговейно умолкли. Отец Степан не пользовался всеобщим уважением раньше. Но ожившие под его святым взглядом младенцы – это ли не чудо? Некоторые, особо чувствительные женщины даже еле различимый нимб над его головой видели.
Священник, не очень радостный от такого внимания к своей персоне, поморщился и громко сказал, обращаясь к прихожанам:
– Дети мои! Сегодня я собрал вас для того, чтобы вместе с вами решить судьбу двух найденных мной этой ночью младенцев.
Всеобщий вздох прошелся по толпе и замер в предвкушении дальнейших слов.
– Детям нужна семья, думаю, вы согласитесь со мной, – продолжил отец Степан. – Может, кто-нибудь сделает богоугодное дело и приютит сирот?
Словно в улье с пчелами открыли крышку. Всеобщий гвалт огласил двор церкви. Всем хотелось принять участие в судьбе детей, каждый нахваливал семью своего соседа или друга. Но конкретных предложений ни от кого не поступало.
Участковый Макар Петрович, присутствующий здесь же, закрывал руками уши, корча гримасы от головной боли, ставшей невыносимой, благодаря издаваемым толпой звукам. Не выдержав, он громко рявкнул, тут же заставив всех замолчать:
– Хватит! Говорите каждый, здесь присутствующий, коротко и по существу!
Довольный произведенным впечатлением умного человека, подавшего такую светлую мысль всем собравшимся, Макар Петрович указал толстым волосатым пальцем, похожим на сосиску на деда Сидорова, стоявшего ближе всех. Сидоров был глуховат, поэтому непонимающе уставился на палец участкового.
– Куда, куда нам дитёв! – заголосила его жена, кутаясь в необъятный платок. – Авось, помрем завтра!
– И то верно… – почесал в затылке участковый. – Следующий!
Каждый житель, на ком останавливалась волосатая «сосиска», всеми правдами и неправдами старался уверить всех присутствующих, впившихся в него глазами, что выкормить и воспитать двух детей получится у кого угодно, кроме него. Таких больных, старых и бедных людей, какими хотели казаться все собравшиеся, давно не видел мир.
– Я возьму детей в свою семью! – мелодичный голос женщины средних лет прозвучал как гром среди ясного неба.
Все немедленно обернулись и увидели Анну, которую все называли Митрофановной за ее крутой нрав, доставшийся ей от покойного отца. Она недавно потеряла третьего ребенка, и, забрав сирот, делала добро не столько им, сколько вытаскивала себя из петли. Муж ее все чаще уходил в запой, а затем и налево, не ожидая уже от законной супруги наследника.