Добавлю, что Валентин, скорее всего, с ними в Днепропетровск не поехал, поскольку уже отправился в Ленинград – учиться. Возможно, Аллочка в своих воспоминаниях не все указала точно.
Но все это произойдет позднее, а пока я зафиксирую некоторые события, происходившие в Мариуполе ранее. Советская власть налаживала в городе новую жизнь. Кроме детприемников открылся детский сад для детей рабочих порта, а на Металлургическом заводе – фабрично-заводское училище. Появились две футбольные команды: Всеобуча и Комсомола и состоялся первый матч на циклодроме.
Людмила, ещё не окончив семилетку, переехала вместе со всеми в Днепропетровск. Это, повторю, оказалось судьбоносным решением: именно там, она встретит Николая, появится семья, в которой родятся мои братья, а затем и я.
И ещё надо отметить: этим переездом Христофоровы покинули свои «греческие земли» – Мариуполь и окрестности. Теперь их жизнь будет протекать в украинско-русском окружении. Поэтому, прежде чем я с вами, мои читатели-потомки, покину эти края, именно здесь и опишу те семейные предания о греческом быте, которые мне удалось собрать и описать.
СЕМЕЙНЫЕ БАЙКИ. ГРЕЧЕСКИЕ СЛОВА И КУХНЯ
Я давно стал собирать в эту маленькую копилку любые из оставшихся в моей памяти воспоминаний, не придавая им какого-либо значения, не подразделяя их на важные и неважные. Мне кажется ценным любой штришок, любая щепочка, ниточка или мелкий камушек. Как знать, может этот «камушек», упав в память того, кто прочтет сие сочинение, вызовет круги новых воспоминаний, уточнений. Этого-то я и добиваюсь: пространство коллективной памяти должно жить и развиваться!
Итак, несколько семейных баек, записанных мною давно: в конце 1990-х – начале 2000-х.
«Мана, кинстурашим…»
Как я уже описал, все мне известные предки по материнской линии происходили из греческой Ялты – села под Мариуполем. В этой греческой Ялте оставалось много родственников, которые приезжали к бабушке в Мариуполь. Среди них была семья – ни имен, ни фамилий, к сожалению, не помню – приезжавшая регулярно. В семье был сын, примечательный тем, что был несколько недоразвитым, но при этом тихим и незлобливым. Запомнился он тем, что каждый вечер, укладываясь спать, он певуче упрашивал свою матушку: «Мана, кинстурашим…» Сие – переданное мною, видимо, в вольной и неточной транскрипции – должно означать в переводе с греческого: «Мама, почеши спину…» (На современном греческом языке эта фраза звучала бы иначе, но чем-то отдаленно похоже: «Мама, ксисе тин плате су». ) У детей эта сцена, конечно, не могла не вызывать смеха. А выражение «мана́, кинстура́шим», благодаря рассказам нашей мамы, стало нашим семейным мемом.