Зеленая койка. Очерк - страница 4

Председатель – к сожалению, не знаю, как его звали – предложил маме рассказать все по порядку. Внимательно выслушав ее, он взял трубку и попросил секретаря соединить его с заведующей детского сада.

На следующий день мы с сестрой пошли в садик.

Папа сделал в доме пол, мама вышла на работу, а мы с Наташей, благодаря занозе, попали в детский сад.

Наступила зима. Уже полгода как мы с сестрой ходили в ясли. Как-то после работы мама заскочила в магазин, а там привезли копченую колбасу и консервированную мойву в томатном соусе. Отстояв очередь, счастливая мама забрала нас с Наташей из сада. Мы спешили домой в предвкушении вкусного ужина. Мама сварила картошку, колбасу порезала на кружочки, а рыбу разложила по тарелкам. Не могу представить себе такие времена, которые заставили бы меня кормить маленьких детей копченой колбасой и консервированной мойвой. Но мама рассказывала, что пахло все очень вкусно. Здесь я полагаюсь на ее слова, поскольку сама ни вкуса, ни запаха тех мойвы и колбасы не помню.

После ужина, немного поиграв, мы легли спать. Но уснуть мы с Наташей не смогли. В животе происходило что-то странное, все бурлило и временами кололось. Мы вертелись с боку на бок, пытаясь лечь поудобнее. А потом меня вырвало, через несколько секунд вырвало и сестру. Мама включила свет, папа быстро оделся и побежал к соседям вызывать скорую помощь.

Спустя час после ужина мы с сестрой и мамой оказались в больнице.

Нас с Наташей беспрестанно рвало. Вокруг суетились взрослые в белых халатах. Периодически приходила медсестра и меняла у нас с сестрой тазики. Мама сидела между нами и поглаживала нас по спинам. Нам промыли желудки и положили в большую палату. Помню белую комнату с огромной двуспальной кроватью. Может быть, в реальности она и не была двуспальной, может быть, это была и не кровать вовсе. Мы лежали на ней втроем с мамой и сестрой. Медсестра, промыв нам желудки, выключила свет в палате. Я лежала и смотрела на потолок, на который падал свет из окна. Через некоторое время у нас опять началась рвота, опять прибежали врачи, потом опять выключили свет. Опять все стихло, и я снова лежала на кровати и смотрела на потолок, на который падал свет из окна. Так прошла самая странная ночь в моей на тот момент недолгой жизни.

Наутро маму, Наташу и меня перевели в детское отделение. Меня положили в детскую кроватку. Ни в детском саду, ни дома у меня не было такой кровати. В саду это была обычная кровать с небольшими бортиками, а дома папа смастерил для меня люльку – он подвесил ее на гвоздь, которым прибивают лошадям подковы, вбив его в потолочную балку. Сестру положили на кровать с мамой. Только сейчас я понимаю, что палата рассчитывалась на маму с ребенком, а нас было трое – двое детей и взрослый. Поэтому Наташу положили с мамой. Но тогда я этого не понимала. Я знала только, что Наташу наградили, и поэтому она спит с мамой, а меня наказали и посадили в странное место с палками вместо бортиков. Я до сих пор отчетливо помню это чувство.