Зеленая койка. Очерк - страница 8

Чтобы попасть на чердак, нужно было открыть люк.

Забравшись на предпоследнюю ступеньку, я вытянула руки, приподняла люк и заглянула внутрь. Из темноты на меня смотрели два желтых глаза. Я вскрикнула, с грохотом опустила люк и чуть ли не кубарем спустилась вниз на пол, поторапливая Лену. Та удивленно смотрела на меня. Я объяснила, что на чердаке кто-то есть и у него огромные желтые глаза. Мы побежали к бабушке Клаве с этой новостью. Бабушка выслушала нас и, улыбаясь, ответила, что на чердаке живет филин. Он влетает ночью через чердачное окно и днем остается на чердаке, а вечером отправляется на охоту.

На чердак, пока там жил филин, мы больше не лазили. Иногда, когда очень хотелось на него посмотреть, мы поднимались по лестнице, приоткрывали люк и несколько секунд смотрели.

В нашем доме была только одна комната. Справа от входной двери стоял самодельный шкаф. С его внешней стороны папа приделал крючки для верхней одежды, а внутри навесил штангу для вешалок. Напротив шкафа была печка, которая занимала половину комнаты от центра до стены. Между стеной и печкой оставалось полметра, не больше. Сразу же за печкой стояла наша с сестрой койка. Слева от нее, в изголовье, стояла папина тумбочка, на которой устроилась печатная машинка. За тумбочкой была родительская постель, которая упиралась в противоположную стену, по стене шли три окна. У последнего окна стоял стол со стульями, а рядом со столом была входная дверь. На этом наш дом заканчивался.

Возле печки, по центру комнаты, стоял сундук. Я любила сидеть на этом сундуке, когда топилась печка. Мы с сестрой иногда боролись за право на нем сидеть, так как расположиться комфортно можно было только в одиночку. В редкие вечера, когда Наташи не было дома, сундук принадлежал мне. Папа затапливал печь, я залезала на сундук, прятала ноги в махренку1 и ждала, когда стена печки станет теплой. Тогда можно было прислониться к печке спиной и наслаждаться теплом и покоем. По радио шла радиопостановка, никто не мешал… Благодать.

На шкафу, со стороны печи, на гвозде висел ремень. Папа каждое утро правил на нем опасную бритву. Рядом с ремнем, на соседнем гвозде, всегда висела связка ванильных сушек. Я сидела на сундуке и рассматривала сушки: искала самую поджаристую. Когда я ее находила, спрыгивала с сундука. Шла к связке, вставала на табурет, срывала нужную сушку и возвращалась опять на сундук. Так повторялось снова и снова. Иногда за этим занятием проходил весь вечер, и я съедала до половины связки. Папа, сидя на маленьком стульчике возле печки, тихонько посмеивался, глядя на меня.