…Интернет щедр на информацию – после ссылок на Всеволода Рождественского поисковик набросал мне ещё целый ворох ссылок на стихи о Зимней войне, уже других авторов, публиковавшиеся, так сказать, нон-стоп по ходу боевых действий. Я зачитал вслух первое попавшееся – это было написанное 1 декабря 1939 года стихотворение Николая Волкова:
Артиллерийский вспыхнул залп —
Смертей полёт косой.
Нам враг лишь спину показал,
Бросая к чёрту всё.
И мы вослед пошли за ним
На северо-восток.
Он, что бобов, насеял мин
По сторонам дорог.
Так мы за ним без боя шли
Всю ночь и снова день
При чёрных факелах вдали
Зажжённых деревень.
Ушёл в укрепрайон, в свой дом,
В свой гроб среди лесов,
Но мы прорвёмся, мы пройдём,
Ломая к чёрту всё.
– Всё верно, – грустно кивнул мой собеседник. – Именно такой настрой царил среди красноармейцев: мы не сомневались, что прорвёмся, сокрушим. Все безусые пацаны, что ты хочешь. Молодые смерти не боятся, пока её вдосталь не нахлебаются. Нам со школы героизм внушали, гренаду эту, будь она неладна…
***
– Мы тогда не знали, что творилось на юге, на Карельском перешейке, – продолжал старик свой рассказ. – Нас бросили на помощь 163-й стрелковой дивизии, окружённой в районе местечка Суомуссалми. Это немного к югу от Лапландии… Ни лыж не было, ни санок: топали по снегу, делая всего по нескольку километров в день. От мороза не чуяли рук и ног. А по лесу вдоль наших флангов скользили в темноте полярной ночи финские лыжники. Бегали они на лыжах без помощи палок, так что руки оставались свободными для стрельбы. Вообще у белофиннов всё было поставлено на лыжи: пулемёты, обозные повозки, пушечки лёгкие. Без звука, невидимые в своих маскхалатах, вдруг выскакивали они из-за деревьев – поливали нас автоматным огнём и мигом исчезали, ровно привидения. Мы палили потом по лесу, да чаще без толку… А своих раненых они не оставляли: если забрать не могли, то сами достреливали. Только это редко случалось. Зато для наших красноармейцев ранение означало верную смерть: если не погибнешь от потери крови, то замёрзнешь. Ведь вывезти человека в тыл, чтобы медицинскую помощь ему оказать – такой возможности тогда не имелось. Мы, хоть и оболваненные были политзанятиями, и то возмущались головотяпством командования: до чего же это надо не думать о людях, чтобы не позаботиться о тёплом обмундировании для личного состава! По сей день в уме не укладывается, что в боях с врагом у нас погибло намного меньше народа, чем от мороза! Я, например, так мёрз – просто никаких сил не было терпеть… Но повезло: случился бой, когда половина моей роты полегла, и убили мы сразу пятерых белофиннов – я поспел у одного из них позаимствовать тулуп и валенки. Тулупчик, на груди пробитый пулей, подштопал, кровь просушил. И валенки как раз впору оказались…