Владимир покивал, покачал головой и пошёл прочь из кухни. В голове творилось невесть что. Да уж, досталось Агате… Ему было понятно, что если попробовать посочувствовать ей, а тем более пожалеть, то она рассвирепеет.
Он прошёл в спальню и увидел знакомую картину. На столе лежали перевёрнутый лист бумаги и ручка поверх. И постель она тоже успела собрать, и даже положила точно так же, как Агафья накануне. Владимир поднял лист бумаги.
«Я, Агафья Евдокимовна Камышова, паспортные данные такие-то, сим заверяю, что всё, что происходило на квартире Владимира Фёдоровича Кременя…» – дальше почти тем же текстом. Дата. Подпись. И зачем-то такой же квадратик рядом с подписью.
– Не знаю, зачем квадрат, – пояснила Агата из-за спины. – Всегда его рисую, вместе с подписью. Люди просто думают, что это прибабах у меня такой.
Владимир повернулся к ней лицом.
– Вы правда думаете…
Она не позволила ему договорить. Шагнула вперёд, обняла и поцеловала. Так, что Владимир только чудом устоял на ногах. Едва успел вернуть «индульгенцию» на стол.
* * *
Как только его отпустили, Владимир попятился и рухнул на диван. Агата шагнула к нему и уселась на колени. Протянула ладонь и погладила по голове.
– Такое не подделать, – заметила она. – Я вас уже обнимала, я вспомнила ощущения. И целовала тоже, да?
– Было два раза, – заметил Владимир, не без труда возвращая способность здраво рассуждать. – Слушайте, вы же юрист. Вы правда думаете, что та индульгенция помогла бы?
– Конечно, нет, – согласилась Агата и, вновь придвинувшись, поцеловала его.
И не было у него сил ни оттолкнуть, ни сопротивляться… и снова рассудок на несколько секунд куда-то делся.
– Суд был бы на моей стороне, не сомневайтесь, – заявила Агата.
– Получается, что самое надёжное – убить вас.
Агата покивала в ответ с самым серьёзным видом и поцеловала его в третий раз. На этот раз ясность мышления почти не пропадала. И отпускать Агату не хотелось, но пришлось.
– Но вы же не знаете, сколько я ещё успела бумаг написать и куда именно их дела? – сочувственно посмотрела Агата, держа Владимира за плечи.
– Вы же мне скажете, где они? – Владимир и глазом не моргнул. – Паяльник, утюг и тиски у меня точно есть. Насчёт наручников и паяльной лампы я не уверен.
Агата вновь покивала со всей серьёзностью, и случился четвёртый поцелуй. Самый долгий.