Я встречал вечерами хихикающие парочки – чаще, чем прежде, я спал с окнами нараспашку, дурея от цветочного духа, плывущего по городу накануне Зеленолуния, почему-то величаемого в Д’Лагрена «днем цветных лент» ко всему прочему. Я слушал и распевал сам весенние поворотные песни, натянувшись с друзьями вина и бренди так, как никогда раньше не напивался, кажется – во всяком случае, не помнил за собой такого. Я вспомнил древнее слово «Эльбентейн», означавшее этот праздник где-то далеко отсюда.
Менгор тогда довел меня до моего жилья – я наконец перебрался из казарм в город, сняв весь второй этаж в одном старом, но крепком доме на окраине. Помог одолеть узкую крутую лестницу, заметил, посмеиваясь:
– Руд, ты не напивайся так больше, а то еще на каком древнем драконьем языке заговоришь, не ровен час!
Кажется, я бормотал что-то странное себе под нос тогда – кто бы еще запомнил, что! Ни я сам на утро, ни мои товарищи, бывшие едва ли трезвее меня в ночь праздника – не вспомнили. А ведь интересно же! Впрочем, я не ломал голову – если я что-то вспомнил под действием вина, то и трезвым вспомню, может, позже, но вспомню. Зная себя, я мог предположить, что цитировал какие-нибудь стихи, что любил в ранней юности – иной причудливой страсти, кроме литературы, я за собой пока не открыл.
Шло бы все себе своим чередом дальше, разумеется – да вот только к середине лета стало понятно, что подозрительный Менгор не просто так ворчал на счет тревожных слухов.
Все чаще и я сам слышал – разное, всякое, но неизменно свидетельствующее – что-то да затевается в Марбод Корту. Да не абы где, а в самом Наране – столице наших соседей. Торговцы оттуда невразумительно жали плечами или рассказывали престранные вещи вроде огненных радуг в небесах или лютых штормах по неделе вне сезона их, певцы и актеры плели небылицы о восставшем древнем короле-рыцаре и коварных придворных магах; наемники, коих было немного, отмалчивались, но кое-какие, порой самые причудливые, россказни подтверждали.
Не легче, чем с байками о книжной зверушке-чакабре все складывалось – не расплести, кто правду говорит, а кто сочиняет.
Самые рассудительные говаривали – снова Тхабат воду мутит, тревожит кортское королевство, пробует подвинуть границу… издавна их вражда идет, и погаснет ли хоть когда, никто не знает.