– Нет, – решительно и серьёзно ответила Катька.
– Ладно. Отвечать по уставу командиры научат… А до утра думай. Думай крепко, дочка, потому что потом поздно будет думать!
– А мне с Катею можно? – забеспокоилась Шура.
– Александра Ивановна… Учительница начальной школы, – усмехнулся капитан, – полтора аршина с каблучками… Вот и учила бы детишек!
– Я сильная! А учить не могу. Под фашистом школа моя.
– Верю, что сильная, – вздохнул капитан, опустив глаза, – но на сегодня предложить могу только работу в качестве вольнонаёмного обслуживающего персонала в батальоне аэродромного обслуживания, сокращённо БАО. В общем, лётчикам обеды подавать, что довольно важно для боевого духа войск, рекомендую согласиться. Заодно и подкормишься, а то смотреть больно. Завтра из части машина должна быть, к середине дня, а может и раньше… за текущим довольствием придёт, вот с нею и отправишься. Тут недалече, вёрст сто пятьдесят…
Помолчав секунду, он добавил:
– А там, глядишь, и фашиста из школы твоей выгоним… с такими-то бойцами!
– Хорошо, – нерешительно согласилась Шура.
– Не хорошо, а так точно! Приходи завтра с вещами, вместе с подругой, пораньше, а то разминёшься с машиною, как я тебя потом туда переправлю?
Девушки встали и нерешительно направились к двери.
– До свидания, – сказала Шура.
– Бригадиру доложитесь… И инструмент свой сдайте…
– Хорошо…
– Завтра, чтобы как штык! – услышали они вдогонку, когда уже спускались по скрипучей деревянной лестнице.
На улице было совсем темно ещё и потому, что окна, где мог бы гореть свет, были плотно зашторены так, чтобы ни один лучик не мог пробиться на волю. Со стороны станции протяжно рявкнул гудок, лязгнули вагонные сцепки, в медленно нарастающем темпе застучали колёса вагонов на стыках рельс и неясный отсвет приглушённого паровозного прожектора чиркнул по выщербленным кирпичам стены военкомата.
– Шур, а Шур… Что же, расставаться нам теперь? – вздохнула Катька.
– Свидимся, Катя, не навеки же война… Не надо о плохом думать… Пойдём скорее, пока час не настал, доложимся…
В тесной кабине полуторки, где кроме шофёра с трудом разместился грузный дядька – командир в шинели с синими петлицами и с автоматом, Шуре места не хватило, да и не положено было. Она устроилась между мешками с крупой у переднего борта, подальше от подпрыгивающих на ухабах ящиков, и ей было хорошо и уютно, хотя и тревожно, потому что какое может быть спокойствие посреди совершенной неизвестности…