Оставив попытки привести в чувства лиса, Леуна с большим трудом оттащила раненую лисицу и из последних сил уложила ту на спину Кенара. Сама залезла рядом и ощутила, что лис словно превратился в камень. Крепко обхватила Китуну перед собой и впилась ногтями лису в уши со словами.
– Кенар, миленький, вперед! – он сорвался с места, распарывая задними лапами мрамор.
Всю дорогу обратно Кенар летел через горы, леса, не проронив ни слова. Ворвался в дом, снеся дверь с петель. Остановился посреди зала, превратившись в статую, только грязь от луж протяжно закапала с шерсти на деревянный пол. Леуна мокрая, в чёрной пыли, спустила Китуну и потащила к камину. Слезы липкой лентой оставляли светлую дорожку на сером лице. Глаза щипали, было больно моргать, но не время плакать.
– Что… – начала Анне, но Леуне было не до вопросов.
– Нана, готовь теплую воду и все снадобья, что я делала для исцеления ран! – она орала на позеленевшую Анне, закатывая рукава.
Леуна сжимала в объятиях лису так крепко, словно она самое дорогое сокровище на земле. Сколько прошло времени, никто не знал, но ослепительный свет заливший комнату начал обжигать. Кенар снова провалился в сон на яву, такой сон обычно не заканчивается хорошо.
Всё вокруг потеряло краски, стало безликим безобразным, а он лишь наблюдатель, в хлипком мире: где хозяйка моет сестру, вливает что-то той в пасть, насильно раскрывая. Вновь блистает свет. Яркий, колкий, обжигающе – ледяной. Слышны голоса, плачь и Анне в панике измеряющая шагами крошечный зал.
Он следил, но не двигался, боялся – сломаются кости, провалится пол. А может это не сон? Может это другой мир? Может их давно убили в том самом лесу вместе с матерью? Может ему суждено проживать смерть близких вновь и вновь? Или забывать, а потом заново смотреть?
– Кенар, брат, ты здесь? – мучительная боль от родного голоса выдернула лиса из его подсознания. Скованность отступила. В светло – карих глазах рассеялся туман. Воздух глыбой прижал к земле. Не в силах подняться, он ползком добрался до сестры, смотря на неё, на живую, на её вечно печальные глаза. По морде покатилась слеза, одна за другой, даруя чувствам свободу. – Я почти отомстила, брат, – это был её голос, но такой неживой. – Я стояла в двух шагах от него. Ещё чуть-чуть и сделала бы задуманное, но там появилась ведьма. Ведьма, брат, – ему было наплевать на ведьм, на месть и всех королей. – Она напала, не дав возможности защититься. Я не рассмотрела лица, но она точно ведьма. Последние воспоминание, как она сказала, что уколола меня ядом – Оксиурануса. Самой ядовитой змеи. Королева – ведьма. Ужас. Она помешала мне. Король остался жив. Я не убила его.