«Для этих уродов, наверное, лифт сделали. Или нормальную человеческую лестницу. А цену с нас дерут такую же…»
По периметру палубы шли перила высотой в два его роста. На уровне пояса пролегал ещё один поручень.
На крыше уже начали собираться другие путешественники – мужчины в походных плащах, женщины в «амазонках», галифе, и сапогах.
Слышались голоса – усталые, но довольные от того, что впереди станция. Можно будет размять ноги, что-нибудь купить в дорогу и, главное, по-человечески покушать.
Гулял прохладный ветерок, донося запахи древесной смолы, металла, какой-то химии и почему-то далёкой стряпни. Путешественник взялся за поручень. За пределами дилижатома всё было таким несоразмерно большим – все эти пакгаузы, железнодорожные пути, штабеля ящиков, вагоны и траспортные экипажи – что у него началась паническая атака. Руки на поручне сделались мокрыми, в глазах потемнело, а в уши нагрянул шум дьявольского прибоя.
К. закрыл глаза, постарался дышать неглубоко и ритмично, а для верности досчитал до двадцати. Не открывая глаз, пробормотал: «Тебе нужна адаптация и работа. Работа и адаптация. И всё будет хорошо. И все будет хорошо».
Открыл глаза. Приступ отступил.
К. ещё раз посмотрел на группки расфуфыренных людей сзади, пробурчал: «Проклятые пижоны» и направился к голове экипажа – чтобы обогнать очередь.
Дилижатом его поразил сразу. Он вспомнил, как надолго замер в восхищении, разглядывая чёрное лакированное чудовище с акцентами серебра, меди и латуни. Этакая помесь кита с комбайном (оба этих умных слова К. вычитал в историческом альманахе). Плавные изгибы кузова, изящные рёбра, стремительный силуэт. Огромные тонкие колеса на резиновом ходу, наполовину скрытые крыльями-плавниками.
И немыслимые клубы пара из труб-градирен.
Борт был усыпан иллюминаторами: одним рядом маленьких – снизу и двумя огромными, в пару К. высотой – сверху. Впереди на крыше экипажа располагался облучок водителя со складным пологом. Перед дилижатома продолжался носовыми фигурами, как на старых кораблях. Это были серебристые профили пустившихся вскачь лошадей.
Непрактично, вычурно, зато красиво. К. любил красоту – особенно инженерную.
Путешественник приблизился к носу сухопутного судна. Впереди оказалась только одна женщина, которая была явно чем-то встревожена. Он всё-таки обогнал очередь.