– Как ты изменилась! Ты похожа на монашенку…
– Теперь никто не узнает…
Я сел рядом, совсем близко. Наши плечи касаются. Она еще больше спряталась под шалью. А шаль спрятала наши руки и они жмут друг друга и говорят о том, как мы счастливы. Проходят мимо люди и не видят, что наши руки сплелись и без слов рассказывают о тайнах взаимности…
– Любишь? – спрашивает моя рука.
– Крепко! – отвечает рука девушки.
– Не забудешь?
– Никогда!
– Счастье! Радость! Как передать тебе грусть и радость моей любви?
– Молчи, – я знаю…
– Зоя! посмотри, как смотрят на нас звезды!
– Им завидно.
– Слышишь, как грустит в лесу на горах соловей?
– О чем?
– О том, что скоро-скоро мы расстанемся…
– У-ууууууу! – кричит свисток парохода, и испуганно сжимаются наши сердца мыслью: «скоро – разлука!». А в горах – это: «уууу!»…
Ночь, темная, безлунная. Только огромные звезды трепещут в темной синеве небес, мешаясь с огнями далеких встречных пароходов. Плотнее прижимаемся друг к другу, словно боимся, что Кто-то всесильный встанет между нами…
– Поцелуй меня!
– Опомнись! Что ты говоришь?!.
А сама прижалась еще ближе и нервно вздрагивает и оглядывается по сторонам. Зачем? Боится ли, что кто-нибудь услыхал неосторожное слово, или хочет и боится поцеловать? Кто скажет? Об этом знают только звезды, но они не скажут даже мне… Прошел какой-то одинокий человек и оглянулся на нас. Уходи! – не твое дело…
– Поцелуй!
– Потом… после…
– Не обманешь?
Пожала руку и шепнула:
– На прощанье! Пойдем пройтись… Тут – любопытные…
На прощанье!.. Опять защемило сердце… В загадочной зловещей темноте нагорного берега то мигали, то потухали искры огней, словно кто-то подавал условные знаки нашему врагу.
– Какая пристань?
– Симбирск! Далеко его видать: на горах он.
Мы прижались друг к другу и молчали, устремив взоры в темноту, где всё чаще вспыхивали зловещие огни невидимого города.
И любил я этот город, и ненавидел… Милый, родной город, береги мое счастье! Проклятый! – ты разлучаешь нас…
– Надо собираться, – грустно сказала Зоя и глубоко так вздохнула.
– Рано еще… Погоди!.. Я помогу тебе.
– У меня всё разбросано…
– Пойдем: не хочу смотреть на твой Симбирск!.. Взорвал бы твой Симбирск на воздух, а тебя увез бы с собой. Я тебя не пущу…
– Ой! больно руку… Надо собираться. Пусти!
Она забеспокоилась о вещах, заговорила о расплате с прислугой, о каком-то письме, о лошадях, которые должны ждать ее в Симбирске. Она уже наполовину была не со мной, и это больно обижало мое чувство. «Забудешь!».