Как удивительно приятно, мелодично позванивают здесь колокольчики; пара лошадок, поматывая мордами, стоит под соснами и оглядывается: что там замешкался ямщик, привезший нас с Калерией?
– Тпру, милые лошадки! Ваш ямщик пошел искупаться в озере…
Глубокую благодарность чувствовал я и к лошадкам, и к тарантасу, в котором мы приехали, к желтому чемодану и к картонкам Калерии.
– Ба! Джальма! И ты здесь? Ведь я тебе не позволил!..
Джальма припала к земле и виновато смотрит на меня умными глазами.
– Ну, ладно уж, прощаю… Ах, ты шатущая! Пронюхала-таки…
Ружье и гитара. Гитару захотела Калерия.
– Геня! Как здесь дивно хорошо! – кричит с крылечка Калерия, – что-то напевает и бежит помогать.
– Я сам, сам…
Оглянулась, схватила за шею, поцеловала крепко-крепко и, откинув голову, побежала в бор. Там она пела, и голос ее уносился под гору к сизым туманам далеких лесов:
«Нас венчали не в церкви, не в венцах, не с свечами»…
Вернулся ямщик. Это – тот же самый мужик, который вез меня домой.
– Разгуляться приехал?..
– Да.
– Эхе-хе… дела, дела! Голосистая… На весь лес беспорядку наделала…
– Никому не говори, что я здесь…
– А что мне… говорить-то?!. Не махонький… Сам понимаешь…
– Матери не говори, что оба здесь слезли…
– Понимаю… Ну, надо ехать… Хороша бабеночка… Прощай! В среду приеду…
– Рано в среду… Приезжай в пятницу или в субботу…
– Она наказала в среду… к вечеру. Она, брат, не похвалит за это…
Зазвенели колокольчики и рассыпались по лесу, словно засмеялись… Куковала где-то кукушка и всё дальше смеялись колокольчики. Кружились над цветами бабочки. Трещали в траве кузнечики. Тихо, как далекое море, шумел старый бор вершинами, а внизу под горой, пела моя Калерия… Неизъяснимая благодать ворвалась в душу, и, упав на траву, я стал смеяться и целовать землю…
– Господи, благодарю Тебя… Как я счастлив… как бесконечно счастлив!.. Джальма, ты не понимаешь отчего эти слезы… Ты лижешь мне руку, думая, что я несчастлив? Дурочка! Я теперь самый счастливый человек на всем свете!..
– Женился, что ли?
– А-а, дедушка! Откуда ты взялся?..
Я отвернулся и отер слезы счастья.
– Я из-под земли… Пришел узнать, не наладить ли вам самоварчик… Сижу в своей норе, как крот, услыхал – поет твоя-то и вспомнил: не надо ли чего…
– Хорошую избу ты поставил.
– Ничего… Всю жизнь копил на нее: не доедал, не допивал. Сам-то не наживу, а внучке пойдет. Мне и землянка хороша, перед могилой-то.