Он часто теперь так делал — Карл
говорил, что он почти не спит. Энгус и сам это видел: красные
глаза, усталость, заторможенность. Через несколько дней Айварих
почти забыл про летописца, даже Криса вспоминал реже. Он вообще
устранился от дел — Энгус чаще видел его перед портретом Килмаха,
чем на заседаниях Совета или в зале приёмов, хотя проблем было
множество. Лето почти закончилось. Гиемон готовился к войне, к
морской блокаде Сканналии присоединился Урмас Лодивийский. Нейский
перешеек перестал приносить прибыль: все товарные потоки шли теперь
через Барундию. Кое-что доходило через Северную гавань — это
кормило Нортхед, остальные города и деревни Сканналии копили
недовольство, особенно купеческий Нугард, имевший обширные связи со
всеми. Иноземные компании и купцы сворачивали дела, отделение
Лодивийского банка в Нортхеде закрылось, ростовщики подняли
проценты по кредитам на небывалую высоту, самые умные из них
уехали. Вслух никто не говорил, однако вторжения Дайруса ожидали
уже весной. Одни со страхом, другие с надеждой.
По всей стране отряды королевских
стражников безрезультатно гонялись за оставшимися Ривенхедами,
Георгом Ворнхолмом и Риком Сиверсом. Айварих яростно требовал
арестов — стража начала хватать всех без разбора. Иногда их
выпускали, иногда они оставались в подвалах тюрьмы навсегда. Никто
не знал, чья очередь следующая — боялись все. Энгус заметил, что
страх быстро уступал место ненависти. Многие бежали, леса и дороги
заполняли десятки и сотни бродяг, грабивших всех подряд. Выехать из
Нортхеда без большой охраны стало невозможно, вместо ловли врагов
короля приходилось посылать стражу биться с этими плохо
вооружёнными, озлобленными людьми. Даже внутри городских стен Энгус
ездил в сопровождении большой охраны. Продовольствия в город
поступало меньше — разбойничали на дорогах с размахом, да и не
всякий решится ехать, зная, что тебя могут прирезать ради пары
окороков. Если не усмирить народ, зимой город будет голодать.
Королю Энгус об этих перспективах не докладывал.
На мануфактурах платили так мало,
что работники начали массово покидать хозяев, вливаясь в армии
изменников или сбиваясь в очередные банды грабителей. В полную силу
работала только Оружейная мануфактура Нугарда, перешедшая из рук
Ривенхедов в руки казны: ружья и пушки отливали день и ночь — на
них скоро не хватит металла. Валер Мэйдингор потребовал больше
работников на шахты и рудники, король распорядился отправить ему
арестованных бродяг и преступников.