– В-в-вода, г-господин.
– Давай сюда.
Пастух покорно отдал то, что у него требовали.
– Вот, возьми. Это тебе за коров и за воду, – я протянул пастуху – неслыханная щедрость – целый золотой. – Беги, собирай стадо.
Мужичок, ошалевший одновременно и от страха, и от радости, задал стрекача. И мне оставаться на этом открытом месте тоже не хотелось, к тому же я не знал чьи здесь земли. К неудовольствию Ужика мы снова поднялись, да ещё и с грузом. Я похлопал дракона по твёрдому как железо загривку, мол, потерпи чуток. Якоб же после отлёта из родной деревни был какой-то отрешённый и даже безучастный.
Теперь мы летели низко и, когда началось редколесье с частыми проплешинами, то сели на одной из укромных полянок. Ужик больше не мог терпеть, поэтому мы с Якобом отошли и отвернулись. До сих пор не могу смотреть как драконы едят, хотя, казалось бы, много чего повидал в своей жизни. Тут только от звуков разрываемой и перемалываемой плоти, вкупе с плотоядным урчанием, на кого хочешь дурнота накатится, не говоря уже о любовании этим сомнительным зрелищем! Якобу тоже стало не по себе. Ладно пусть так, но его удалось хоть немного растормошить, вытащить из болота уныния.
К счастью, драконья трапеза закончилась быстро: по коровке на зубок. Нам с мальчуганом тоже следовало подумать о хлебе насущном. Предусмотрительная бабка сложила Якобу в дорожный мешок хлеб, сыр, пучки каких-то высушенных трав и… небольшой железный котелок. Я отправил мальчика в лес за длинной сухостойной жердиной. Такая быстро нашлась, и я, поместив на её конец котелок с водой из пастушьего бурдюка, поднёс эту оглоблю к пасти Ужика. И дракон осторожно, насколько мог, вскипятил воду. Якоб бросил в кипяток шепотки разных трав, и у нас к хлебу с сыром получился неплохой чай, правда, немного горьковатый. Разводить же костёр я не решился, чтобы не привлекать ничьего внимания. Всё-таки в этих чужих местах мы были незаконно, ещё и прибытие своё ознаменовали не самым добрым поступком.
Якоб сидел молчаливый и нахохлившийся, словно одинокий воробей зимой на обледенелой ветке. День начинался для него как захватывающее приключение, а закончился расставанием с самым близким человеком. Что будет теперь с его бабкой, что станет с моими людьми, когда мор уже расправил свои чёрные крылья над их головами? Мне захотелось как-то подбодрить мальчугана, но вопрос, который я ему задал, вышел не очень уместным: