– Всего неделю? – Вернулся он к прежнему разговору.
– Этого и то много. – С искренним сожалением заметил брат. – Жаль, конечно, но сам видишь, что творится. Наверстаете еще.
– Наверстаем… – Вздохнул Гэбриэл. Он уже получил от Алисы порцию упреков. Феечка заявила, что войны постоянно случаются, а медовый месяц бывает один раз в жизни. И они опять повздорили… Гэбриэла передернуло. Он, как всегда, не сдержался и наорал на нее. И теперь Алиса, бледна, покорна и горда, со своими девушками в саду собирала ромашку и календулу для сушки, а он вот: сидел у брата.
– А что, Алискин лютует? – Усмехнулся Гарет, снимая незавершенные обновки. Гэбриэл с кислым лицом пожал плечами.
– М-да, не повезло вам. – Согласился Гарет с легким вздохом. – Да и мне, признаться, тоже. Королева не говорит ни да, ни нет, стерва. Я же ее как облупленную, вижу: задумала что-то дорогая тетушка. Мы ей теперь не нужны. Или она так думает, что одно и то же. Ты, по ее задумке, в Ивеллоне сгинешь, а я… Меня тоже куда-то надо сплавить.
– Она не посмеет что-то против нас замутить. – Нахмурился Гэбриэл.
– Она не посмеет?.. Отец считает, что она на все способна, и я ему верю. Другой причины для этих проволочек я не вижу. Она передумала, Младший. От задницы отлегло, она задружилась с иоаннитами и почувствовала себя неуязвимой… Типа, все-все, я в домике! – Гарет, фыркнув, сложил руки над головой в имитацию крыши.
– Она не посмеет. – Повторил Гэбриэл так уверенно, что Гарет с подозрением глянул на него. Чуть прищурился:
– Ну-ка, ну-ка… Откуда такая уверенность?
– Оттуда. – Лаконично бросил Гэбриэл. – Смотри, Седрик и Юна…
Гарет, уже переодевшийся, подошел к окошку, глянул вниз: и в самом деле, Седрик и подруга Алисы стояли у солнечных часов и что-то говорили, о диво, непривычно серьезно.
– Не судьба Габи стать герцогиней Анвалонской… – Констатировал герцог Элодисский. – А жаль, черт возьми. Какой выгодный марьяж намечался! У них был бы союз на вроде дяди Вильяма и тети Алисы.
– Да ну. – Усомнился Гэбриэл. – Седрик не каблук…
– Так и дядя Вильям не каблук. – Фыркнул Гарет. – Это самая большая ошибка: считать его каблуком, глядя, как он с женой обращается. Он просто ее любит. Но если что, если дядя Вильям сказал: «Ша, жена!» – тетя Алиса, как миленькая, притихает и становится ниже травы, тише воды.