– Почему же? – Василий Петрович вернул фуражку на место. – Вопросы у меня есть. Раньше дата была другая? Значит нестыковка!
– Где другая дата, мил человек? – радостно разулыбалась Анфиса Сергеевна. – В царской, его императорского величества, паспортной книжке? Так она уж восемьдесят годков не имеет юридической силы. Вы, надеюсь, в курсе, что режим тогда насильственным образом поменялся? Ох, – с нарочитой грустью вздохнула старушка, – и не в лучшую, скажу вам, сторону!
– Но и как же вам удалось внести в документ изменения? – Василий Петрович опять ухватил фуражку за козырёк, снял её с головы и утёр вспотевший лоб тыльной стороной ладони. – Клянусь, не для протокола, просто любопытно!
– Что тут такого? – удивлённо пожала плечиками Анфиса Сергеевна. – Паспортистка, наконец, во всём разобралась, пришла и выполнила свою работу.
– Это не та ли, что однажды умерла от старости? – спросил Василий Петрович спокойным голосом. Он понял, что наскоком эту шатию-братию не возьмёшь и решил играть в хорошего полицейского. – Позвольте же узнать, как вы её вызвали? Не на спиритическом ли сеансе?
– Избавь Боже, – подала голос Анна Васильевна, – последний раз видела столоверчение в салоне у профессора Вагнера в Санкт-Петербурге в 1887 году. Но тогда же прочитала записки химика Менделеева и разочаровалась. С тех пор – ни-ни, Анфисушка, поверь мне!
– Успокойся, бабуля, – Анфиса Сергеевна нежно погладила Анну Васильевну по плечику, – я сейчас всё объясню нашему визави. Кстати, хорошо бы ему было, наконец, представиться.
После того, как Василий Петрович буркнул своё имя и отчество, старушка продолжала:
– Бабушка Нюша в молодости многое делала неправильно, боролась за права рабочих и крестьян, потом против сталинизма и хрущевизма. За убеждения сидела в тюрьмах и лагерях. Но потом осознала свои ошибка, ведь без Христа жила, не по Евангелию. Она много плакала, каялась и Господь простил. А в оккультизме, уважаемый Василий Петрович, мы никак не замешаны. У нас, православных, свои методы. Мы батюшку, отца Николая попросили: так, мол, и так, помолись, что б дело давнее завершить и точку на нём поставить. Батюшка помолился, был услышан и дело, слава Богу, завершилось. Правда, двадцать лет бабуле пришлось скостить, во избежание искушений. А то ходят всякие и не верят.