– Скачет как обезьянка, – сплюнул Леха Палый, – умный, а верткий!
В толпе показалась веснушчатая морда Левки Фегина. Он при хрупком телосложении не обладал прыгучестью и меткостью, а потому всегда появлялся к концу игры и драл горло за победителя.
– Ар-ка-ша, Ар-ка-ша, – скандировал Левка под общий вой и улюлюканье, пока его друг отдувался в кругу на тридцать шестом прыжке.
Мокрый Аркашка получил свои три копейки и отошел в сторонку, ведомый под локоть Левкой Фегиным.
– Завтра утопленника хоронят в десять, – сообщил Фегин.
Казалось, все информационные потоки Ташкента имели точку пересечения в Левкиной голове. Он с точностью, которой позавидовал бы милицейский оперштаб, знал, где, что и во сколько.
– А школа? – Аркашка манжетой рубашки вытирал струйки пота на лбу.
– Уйдем на второй перемене, пропустим русский, потом вернемся.
– Русичка маме нажалуется.
– Скажем, что у тебя заболел живот, а я тебя до дома провожал. А потом разболел, и мы обратно пришли.