А вот у Гали откровения совсем, совсем иные. И чистых смыслов и намерений, и добрых чувств они бывают. И даже предсказания несчастий не лишены глубоких, добрых смыслов. Ведь если человеку, полному проклятий, гниющему при жизни от своих зловоний, даёт столь горькое лекарство Высший Лекарь, болезнь или другую скорбь, иль смерть, неважно, то падшему созданию лишь на пользу, во очищение души всё, и это благотворно, так говорила Галя и на отцов святых давала ссылку.
В прозрения он верил. Хотя остерегался слишком верить. Он знал, прозрения у святых бывают, тех, Божьих человеков. Святой свою Галину считать не очень-то решался. Но уважал, а потому боялся ослушаться её, пусть редких, предсказаний, тем более, они, о, сила свыше, случалось, и сбывались.
Как не забыть тот случай. Ему пообещала Галя гнев Божий за непослушание, на Пасху он решил остаться дома, уж больно спать ему в ту ночь хотелось. Слова её сбылись. Дом загорелся. Не очень люди поняли причину внезапного пожара. Ходили слухи, жилец Маргулин из двадцатой, там, на пятом, спал пьяный, на перине, с сигаретой. Ещё ходили слухи, кто-то видел, как молния в дом врезалась перед раскатом грома. Но в молнию-то мало кто поверил, дождя ведь не было в помине. Хотя, кто знает, в городе и правда где-то всё гремело, и вроде в небе. И тучи там ходили порывами, неровно. Может, и молниями небо там швырялось, всё может быть… Нет, перечили другие, греметь-гремели, да, но вовсе и не громы из-под неба, а колонны техники военной, учения к параду шли на площади центральной. Пожарники, однако, своё твердили, возгорания случаются нередко от проводки, ведь вовремя не чинят, не смотрят за проводкой. Так и горит. А вот жиличка из квартиры восемь уверенно сказала, дети фейерверком на пятом баловались. Пасху встречали салютами-огнями, им что Новый год, что Пасха, лишь бы праздник.
Сирены вой пожарной вдруг услышав, узнав, что дом её горит, тот самый, родной, что с мужем на диване, выбежала она из храма под пение «Христос Воскресе», молилась слёзно, сильно, по дороге, с трудом дышала, пока бежала мелкими шажками, к горбуну на помощь. И тут вдруг дождь сорвался с неба страшный, насквозь Галя промокла, пока домой, запыхавшись, приковыляла. Пожарные трудились, гарью пахло, народом двор был сочно утрамбован. Казалось Гале, что народ собрался здесь, в ночь великой Пасхи, чтоб Бога славить, воскресшего чудесно. Толпа глазела с сонным любопытством на отблески умершего вместе с дождём пожара, в котором Пётр живым таки остался, да и жильё, где спал, не пострадало. Чердак и пятый где этаж, там да, горело сильно, но дождь помог. Это ли не чудо. «Христос Воскресе! Вот тебе и чудо!» – сказала тогда Галя, и муж, проснувшись, про пожар не зная, ответил ей с дивана: «Воистину Воскресе, моя ты Галя!»