Немного побеседовав с нами, он сказал:
– Но самое лучшее определение работы мы имеем у Энгельса. Энгельс говорит, что «работа есть изменение формы движения, рассматриваемое с количественной стороны».
После этого В. Т. объяснил нам, как подобает, это определение Энгельса, а потом продолжил:
– Вообще примеров работы существует чрезвычайно огромное количество, чрезвычайно огромное. Любой взмах рукой, вооруженной молотком, углубившийся в дерево после этого удара гвоздь, работа машины, действие воды, звуковые волны, ток электричества, накал лампочного волоска, движение лучей – все это есть разновидность движения, следовательно, это есть работа. Но работой, друзья мои, не будет называться, скажем, бессмысленное держание в руках какого-нибудь предмета. Я буду, например, держать на руке книгу, – с этими словами он взял журнал, – но не двигаться с места, – и это разве будет называться работой, если я неподвижно буду стоять, как столб, и держать зачем-то книгу? Совсем нет. Я ведь устану, ослабею, но это меня ни к чему не приведет. Мне за это никто плату не даст, ибо работой-то вот именно и называется преодоление сопротивления на расстоянии. Если я возьму да перенесу эту книгу с места на место, тогда это будет работа. Предположим, какой-нибудь мальчишка стоит и подпирает стену. – При этих словах В. Т. подошел к стене и уперся в нее руками. – Пусть он стоит час, два, три… целый день! И напрасно он будет думать, что за это кто-нибудь заплатит денежки. Хотя он устанет, от него пойдет пар, как от самовара, он изнурит себя, но это не будет называться работой. Придет этот малыш домой и скажет: «Ах, папочка с мамочкой, дайте покушать мне скорей, я уж очень сильно умаялся!» – «Да что же ты делал, наш ненаглядный?» – «Да стоял и стенку подпирал!». – Последние слова В. Т. потонули в громовом смехе. – «Да ведь она и без твоей помощи стоит!» – ответят ему его благоразумные родители, – продолжал наш физик.
После уроков, когда мы спускались в парадную, я сказал Мишке:
– Вот учитель так учитель. Он и учит, и шутит.
– Да-а, – протянул Михикус. – Это нужно быть только Василием Тихоновичем, чтобы так весело, легко, понятно преподавать такой трудный предмет.
Ну, мой дорогой читатель, разве тебе не нравится наш физик? Ну, чем он плох? Разве только тем, что всегда шутит, но успевает укладывать намеченный урок точно в 45 минут? Веселый же он, дядька, право!