ботинки. Я думал, что он убьет меня. Эта мысль заслонила собой все прочие. Я не мог пошевелиться, не мог сделать ничего. Потом я клял себя за бессилие. Тысячу раз упрекал в такой покорности, но что я мог сделать?
Не открывать эту дверь – для начала.
Голова горела и кружилась. Тогда мне казалось, что мне проломили череп – такой сильной была боль. Очень медленно, как в замедленной съемке, я поднял голову. С трудом сфокусировал взгляд. Узник снова улыбнулся мне острой улыбкой, опустился на корточки и заглянул мне в лицо. Так охотник смотрит на жертву перед последним выстрелом.
– Золотые рыбки быстро умирают, – прошептал он. – Такие хрупкие.
Я не понял ни слова – бред какой-то, но принял одно решение, которое тогда показалось мне важным – не отворачиваться. Почему-то я подумал, что смотреть заключенному в глаза необходимо. Будто так он меня не тронет. Он говорил что-то еще, но я видел лишь движение его сухих губ. Больше ничего. Мир вокруг вращался, а я все думал, что узник похож на дьявола – черные волосы, черная щетина, бешеные глаза, а в них прыгают искры безумия и жажды.
Я вздрогнул и онемел еще больше, когда его рука легко коснулась моих волос. Молчание. Изнуряющие секунды ожидания.
– Все вокруг умирают, а потом спят в могиле из маков, – прошелестел заключенный, – но ты извини, у меня нет для тебя подарка.
Вокруг меня все плыло. Мне не удалось удержаться в сознании. Ускользая во тьму, я лихорадочно думал об отце и все боялся, что он пойдет меня искать и непременно столкнется в коридоре с человеком, который попытался меня убить.
1
Фрэнсис попал под машину, когда мне было семь. Я до сих пор помню его громкий визг – он заполнил все пространство, перекрыл голоса моей матери и ее подруги. Ему переломало кости. Он едва дышал, когда я упал на колени рядом с ним. Светло-медовая мордочка в крови. Его тихий, но очень жалобный скулеж. Я прижал Фрэнсиса к себе и все звал по имени. Малыш, я с тобой. Запах мокрой шерсти и крови. Я вцепился в поводок с такой силой, словно таким образом мог удержать Фрэнсиса от смерти, но очень скоро пес перестал дергаться и замер у меня на руках. Это была моя вина. Обычно поводок находился у мамы, но тогда мы возвращались из магазина, и ее руки были заняты пакетами. Она что-то обсуждала со своей подругой Греттой, а я полностью утопал в своих мыслях. Мой шарф почти волочился по земле, и я все думал, что надо бы завязать его потуже. Тем утром я пребывал в мрачном расположении духа, потому что пропустил мультфильм, который так хотел посмотреть.