Благородство всегда сильнее страха и собственной выгоды
Неподалёку в истоках заболоченной и мелководной, заросшей по берегам красноталом, камышом и высоким разнотравьем, но от этого не менее любимой всеми героями этой книги и воспевающими её, как «полноводную», «широкую», «богатую всевозможной крупной рыбой», «добегающую до самого океана», реки Яузы, в одном из садов с высокими травами и ароматными цветами, раскидистыми яблонями, вишнями, сливами и другими древесными и кустарниковыми растениями, множеством, как певчих, так и не певчих птиц, жил и ежонок.
Жил ежонок, конечно же, в этом саду не один. У ежонка были папа Ёжик, мама Ежиха и несколько братцев и сестричек.
Ежонок был самый младший в семье и самый большой трусишка во всём огромном саду.
А, может быть, и дальше.
И хоть много и много раз рассказывали ежонку и папа Ёжик и мама Ежиха, и все старшие братцы и сестрички, что все ежи очень храбрые и не боятся вступить в поединок даже с ядовитой змеёй, ежонок от этого не становился храбрее нисколько. А становился ежонок от этих рассказов ещё трусливей.
Стоило зашелестеть ветке на дереве или зашуршать траве, ежонок представлял себе, что это ползёт змея и ему, как и положено каждому из семейства ежей по рассказам старших, необходимо будет вступить с ней в бой.
И ежонок пускался наутёк в противоположную от шелеста и шуршания сторону.
Запыхавшись от бега, ежонок забирался в самые глухие заросли сада, под самый разросшийся куст, сворачивался там туго – натуго в колючий комочек.
И оставался ежонок в таком состоянии до тех пор, пока голод не заставлял его покинуть убежище. Да и то, осторожно, чутко прислушиваясь к шорохам, пока очевидность отсутствия вблизи какой-либо змеи не возвращала маленькому ежонку его весёлый и общительный нрав.