Короче, Гордеева мне понравилась, чего не скажешь о ее коварной и похотливой подруге. При воспоминании ее приторного шепота и настойчивых поглаживаний моей ширинки хочется помыться и сменить шмотки. Таких женщин я обхожу стороной. Я из тех, кто любит охотиться, но ненавидит конкуренцию. Завидев соперника, я отойду в сторону, но не потому, что не уверен в своих силах. Если девушка дает повод ухаживать за собой кому-то еще, мне с ней не по пути. Я должен быть уверен в ее преданности. Уже в юношестве я знал, кем буду, и искал женщину из расчета, что мне придется оставлять ее одну на долгие месяцы. К сожалению, а может, к счастью, я ее так и не нашел.
– Вам чай или кофе? – спрашивает Гордеева.
В самолете, борясь с подступающим сном, я выпил литр крепкого кофе, меня уже от него мутит.
– Чай, пожалуйста.
Приступать к заданию, имея уйму уязвимых мест, очень рискованно. Изучив план Петровского, я понял: Александра Гордеева – слабое звено. Нам предстоял тяжелый разговор. Я не знаю, как она воспримет новости, которые я собираюсь на нее обрушить, и немного мандражирую.
– Что вы знаете о «Протоколе-17»?
Мы усаживаемся за стол, она ставит передо мной чашку с чаем.
– Макс вкратце меня проинструктировал. План сложный, многозадачный, но безусловно осуществимый, – ее рука тянется к воротнику спортивной куртки, застегнутому наглухо. – Я повидала много преуспевающих бизнесменов, но таких, как Макс – нет. Он был уникумом, многому меня научил.
– Я надеюсь…
Слабое звено! Назойливая дума не дает мне покоя. Я стучу по талмуду Макса.
– Его намерения ясны, но я не могу понять, ради чего все это вам?
– Хочу добиться справедливости, – она тяжело вздыхает, будто после признания скинула с себя груз невысказанности. – Для Макса и для его семьи.
– Зачем? Мертвецам правосудие не нужно.
– Чтобы эти мрази не ходили по земле с самодовольными улыбочками. Два человека убиты, и никто не понес наказания!
– Александра…
– Называйте меня Алекс! – безапелляционно требует она.
– Алекс, – меня аж коробит, будто с мужиком говорю. – Одно дело рисковать во имя справедливости, которая может что-то изменить, и совсем другое – когда от ваших действий ничего не изменится. На их место придут другие и будут делать то же самое. К тому же когда в убийстве обвиняются такие люди, правосудие слепо.