Когда мороженое окончательно растаяло, из-за угла наконец появилась взъерошенная Пипка. Берет набекрень, рукав платья разодран. Она заговорщически присвистнула, чтобы мы собрались в кружок.
– Томик-Финик, слушайте сюда. Я вчера следила за папкой. В конце дня он спустился в подвал «четвёрки», чтобы проверить какие-то задвижки. А ещё он потом вечером позвонил какому-то начальнику в Москву и сказал, что задвижки те самые вышли из строя, и, если что, «аварийный сброс воды будет под большим вопросом»! – буквально выпалила за секунду она, на ходу подражая голосу своего отца.
– И що? – спросил Вовка, чувствуя, что одним рассказом Пипка не ограничится.
– Спокойно, Финик! Сейчас расходимся в разные стороны, не показываем виду, что мы друг друга знаем. Встречаемся на «четвёрке» через двадцать минут! – шёпотом приказала Пипка и ушла медленной походкой, нарочито зевая и прикрывая рот ладошкой. «Четвёркой» мы между собой называли энергоблок, на котором работал папка Митяй.
Я понял, что всё пошло не так, и кино нам сегодня не светит. Вовка недовольно посмотрел на меня. Мол, чего стоим. Потом сунул руки в карманы и также медленно пошёл в другую сторону, посвистывая на ходу.
Я стоял с вафельными стаканчиками в руках в луже из сливочного пломбира и раздумывал, в какую же сторону идти мне. Когда я прибежал на условленное место, Пипка и Вовка уже нетерпеливо ждали меня, о чём-то заговорщически перешёптываясь. Пипка при этом держала в руках молоток.
– Ну и где ты ходишь? – строго выговорила мне она, помахивая угрожающе инструментом.
Пока я раздумывал, зачем ей молоток, Пипка развернула перед нашим носом схему подвала.
– У папки свистнула, сегодня вечером надо на место положить, – заговорщически сказала она.
Правдами и неправдами, дождавшись пересмены дежурного, мы проникли в подвал. Пришлось спрятаться в шкафу и ждать, пока рабочий день закончится. Когда папка Митяй заглянул в лабораторию и грузно пошёл к себе дальше по коридору в свою дежурку, Пипка подала нам знак рукой. Мы вылезли из шкафа. Крадучись, двинулись цепочкой по тёмному коридору. Вовка, судя по всему, уже пожалел о затее, но перечить Пипке ни в коем случае нельзя. Потом может вовсе устроить нам бойкот, а уж этого Вовка точно не переживёт.
В подвале было жутко и темно. Мне показалось, что я даже услышал крысиный писк. А ещё я до смерти боюсь летучих мышей, а тут, мне казалось, они висят на потолке гроздьями. Может, это были и не мыши, но всё равно хорошего мало. Вовка подобострастно смотрел на Пипку снизу вверх, выражая всем своим видом готовность к великому подвигу. Она же расхаживала по тускло освещённому коридору, размахивая на ходу длинными руками.