Однако новая миссис Белл упорно гнула свою линию, и вскоре ее «приемы» стали обязательным элементом жизни города.
Но Флоренс больше интересовалась укреплением отношений с детьми Хью. Восьмилетняя Гертруда рассматривала ее вдумчиво. В этой чужой женщине, ворвавшейся в семью, было что-то незнакомое ребенку: парижский лоск и в манерах, и в одежде. Хотя Флоренс по сути своей была серьезна и склонна к морализаторству, она никогда никого не критиковала за интерес к своей внешности и не осуждала любовь к предметам одежды как легкомыслие. Она тщательно взвешивала свои суждения на эту и другие темы и высказывала их не прямо. Женщина деликатная, она предпочитала излагать свои взгляды в виде рассказов или эссе. В одном из них она писала о своей героине:
«Урсула обладала тем, что французы называют “жанр”… Наиболее близкий английский аналог этого слова – “стиль”, но оно подразумевает энергию и напор. Что до “жанра” – это скорее внутреннее качество его носителя не зависит от одежды – скорее от того, как ее носят. В английском языке этого слова нет – видимо, само качество встречается так редко, что нет смысла заводить для него отдельный термин».
Следуя примеру Флоренс, Гертруда, в свою очередь, приобретала «жанр», так что люди, видевшие ее впервые, замечали ее «мейфэрские манеры и парижские платья». Но Флоренс никогда не следовала моде. Она всю жизнь так и носила эдвардианскую одежду, даже в 1920-м, когда все другие женщины перешли на короткие юбки. Ее внучка вспоминает, как однажды Флоренс поскользнулась и упала на мостовой Лондона. Девочка поразилась, увидев под юбкой у Флоренс самые обыкновенные ноги. Склонная к соблюдению формальностей, Флоренс почти все время, в помещении и на улице, носила серые шелковые перчатки и даже на пианино играла в них.
Гертруда росла быстро – своенравный ребенок постоянно конкурировал с тетей Адой, гувернанткой, братом, многочисленными слугами за внимание отца. Флоренс очень легко могла стать врагом девочки. Она же, напротив, стала преданной мачехой, почти уступчивой, относилась к детям сочувственно и ободряюще. Она была равно внимательна к обоим детям, любознательным и с чувством юмора. Сама деятельная, Флоренс учила их не сидеть сложа руки, и когда они не были заняты чем-нибудь активным, предлагала им читать, а не «болтаться без дела». У нее всегда была наготове какая-нибудь история, чтобы прочитать ее вслух детям. Морис, который был глуховат, о родной матери ничего не помнил, но к Флоренс сразу привязался.