– Говард?
– Да?
Она лежит в кровати, натянув голубое одеяло к шее. Выключи свет. Ремень звякает в тишине. Может быть, стоило помыться перед сном, но ты ведь не у себя дома. Уже не у себя. Постельное белье мягкое и пахнет косметикой. Закрой глаза. Видишь лицо Майкла – твоего сына? Теперь его мать – Джинджер. Ты ведь простишь ее. Обязательно простишь. Сорок лет – это не тот возраст, чтобы копить детские обиды.
– Говард?
Притворись спящим. Бывшая жена обнимает тебя. Ее мягкая грудь прижимается к твоей руке. Ее густые черные волосы пахнут гелем. Они лежат на твоей груди, рассыпавшись диковинными змеями, переливаясь, вздрагивая в такт твоему дыханию. И губы. Губы Делл. Ты чувствуешь, как она дышит тебе в плечо. Холодный нос прижимается к твоей коже. Не спрашивай себя, чего она хочет. Может быть, секса, может быть, просто согреться, уснуть, чувствуя рядом крепкую мужскую руку. В этих голубых глазах нет ответов. Поэтому и тебя нет рядом с ней. Слишком сложная жизнь в этом упрощенном мире. Слишком много непредсказуемых поступков. Ты не хочешь возвращаться к этому. Она сведет тебя с ума. То нежная и хрупкая, как гардения, то привередливая, как ваниль, а то ядовито-колючая, как мескалиновый кактус, и оттого еще более желанная.
* * *
Утро. Смахни с глаз остатки сна. Чувствуешь? Кто-то жарит на кухне яичницу.
– С добрым утром, папа, – говорит Хэйли, когда ты выходишь из спальни.
Посмотри на бывшую жену. Посмотри на диван в гостиной – пара подушек, одеяло – Делл всегда знает, как обмануть дочь, как заставить ее думать в нужном направлении.
– Почему вы не спали вместе? – спрашивает Хэйли.
– Хороший вопрос, – говоришь ты.
Делл разливает горячий кофе по чашкам.
– Подвезешь Хэйли до школы? – спрашивает она. Смотришь на часы. – Если тебе некогда, то я…
– Нет. Все нормально, – говоришь ты.
Дочь без умолку трещит всю дорогу. Сравниваешь ее с собой в детстве. Сравниваешь с Майклом. Он совсем не похож на тебя. Скорее на Джинджер.
– Тебе неинтересно? – спрашивает Хэйли. Останавливаешь машину возле школы. Дочь целует тебя в щеку. – Вечером придешь?
– Нет, – говоришь ты, глядя ей в глаза.
– Из-за мамы?
Молчишь. Смотришь, как Хэйли машет рукой своим подругам. Они идут по мокрому от ночного дождя тротуару, забыв обо всем на свете.
* * *
Деллавейн отошла от окна. Сигарета в руке начинала обжигать пальцы. Медная пепельница щерилась белыми бычками «Вирджинии». Кофе в чашке остыло. Хорошее кофе. Почти как на Земле. Делл убрала подушки и одеяло с дивана. Вода в ванне горячая. Немного пены, немного тишины и покоя. Халат упал на пол. Кожа раскраснелась и пошла пятнами. Делл закрыла глаза. Полная грудь поднялась над пеной, образовав два конических островка с розовыми бусинками сосков по центру каждого. Руки опустились к внутренней поверхности бедер, но не дальше. Лишь легкое прикосновение и улыбка. Не сегодня и не завтра. Может быть, на следующей неделе или в следующем месяце. Она провела рукой по животу. Пожалуй, скоро придется отказаться от сладкого и заняться бегом. Еще одна улыбка. Интересно, сосед из дома напротив бегает по утрам или же считает, что лишний вес красит мужчину? Делл попыталась представить его без одежды. Говард тоже потолстел. Немного, но скоро, возможно, он превратится из крупного в несуразно неуклюжего мужчину. Интересно, что думает по этому поводу Джинджер, или же ей нравятся мужчины в теле? Делл вспомнила Майкла. Он определенно пошел в мать. Такой же милый, такой же капризный и такой же глупый. Еще одна улыбка. Чуть теплая вода смывает пену с тела. Соски предательски набухли и торчат, оттягивая шелковую ткань халата. Делл посмотрелась в зеркало. Распахнула халат, повела бедрами, словно желая соблазнить свое собственное отражение. И снова эта брюшная полость! Она втянула живот. Расслабила. До этого было лучше. Делл рассмеялась.