Дождь перестал. Лужа постепенно исчезала в ливневом колодце. Тринадцать замоченных, наверное, хороший результат, не знаю. Не с чем сравнивать. Расплатившись за кофе, вышел на улицу. Приятный свежий воздух. Лучи вечернего солнца, подкрашивая сепией стены домов, превращали улицу в ностальгическую фотографию из старого альбома. Хо-ро-шо-о-оо-то как… А не пошалить ли мне?
Вжик. Ххх…люп.
– Сволочь!!! – орал уже я, четырнадцатый, вслед удаляющейся девятке. – Кто тебе права продал?! Не видишь куда едешь? Рожа!
От былого умиротворения не осталось и следа. Теперь только домой.
Отворив дверь, бросил мокрую куртку на тумбочку. На вешалке весел плащ жены. Странно, но мокрым он был только снизу.
– Счастье моё, ты дома?
– Я в ванной!.. – от звука её мелодичного, с переливами голоса я стал успокаиваться.
– Как родители?
– Извини, милый, не слышу. Сейчас выйду…
Раздеваясь на ходу, бросился в спальню. Любящая женщина, спокойный, ласковый секс. Вот, что мне сейчас было нужно.
На застеленной кровати валялись ее сброшенные вещи, сверху лежали черные в сеточку чулки. На полу стояли ярко-красные туфли.
Вжик. Ххх…люп.
Мой маленький мирок летел к чертям…
Виталий Смышляев (базука). Москва :: Боулынг-хана
Девять тридцать семь. Наконец-то можно не вставать в полседьмого, с детства ненавижу ранние подъёмы. Особенно бесился по субботам – хочется отоспаться после рабочей недели, а вскидываешься почему-то ни свет, ни заря.
Потянулся, зевнул, покрутился с боку на бок, потыкал кулаком подушку.
Мысли пошли по привычному кругу. Правильно говорят: «Кто был богат и обеднел – ещё двадцать лет будет богат. Кто был беден и разбогател – ещё двадцать лет будет беден».
Бабушкину квартиру я продал ещё в конце марта, уже апрель. Из осточертевшей инвесткомпании уволился через два дня, пару недель погулял.
И что дальше?
Я получил за квартиру четыреста тридцать пять тысяч. Евро.
Знаменитый дом в стиле русского модерна на углу Покровки и Чистых прудов, фасад расписан декадансными завитушками и волшебными птицами.
Сирин, Гамаюн, Алконост.
Под окнами постоянно аварии – бульвар резко переходит в островок трамвайной остановки, не все успевают среагировать.
С детства помню магазин «Мужская одежда» внизу; ждал, не мог дождаться, когда вырасту, чтобы одежду там покупать.
Нет больше маленького Альки, нет бабушки, нет квартиры, нет «Мужской одежды».