Антония, продолжая цепко сжимать её плечо, выволокла девушку из толпы. Её так называемый муж с тоской и ужасом пялил на них большие голубые глаза и беспомощно, жалко улыбался, застыв в позе абсолютной покорности. Даже сгорбился, бедняга.
Они прошлись длинным коридором. Антония в задумчивости кусала губки, время от времени поправляя затянутыми в атласные перчатки пальчиками громадную корону. Корона этабыла из червонного золота (с явным кровавым отблеском) и совершенно не женского дизайна.
Она предназначалась именно королю, а не хрупкой девчонке. Но тощая девушка носила её легко и уверенно, как собственную идеальную причёску. Из-под короны выбивались густые чёрные кудри, которые обрамляли узкое личико с правильными, но очень тонкими чертами. Только чуть пухловатые губки и странная форма глаз нарушали гармонию. Но это придавало ей изюминку и своеобразие.
– Думаю, что сегодня мы поиграем в похороны, – ласково улыбнулась она присутствующим. Затем резко обернулась к какой-то молодой и хорошенькой девушке, наставила на неё палец и громко крикнула:
– Умри!
Девушка с длинными светлыми волосами и глубокими карими глазами, которую держал за руку явно любящий мужчина (супруг или любовник), – моментально побелела, а затем замертво свалилась на беломраморный пол, а её лицо стало белее мрамора. Светлые волосы нимбом окружили хорошенькое, но явно мёртвое личико.
– Как вы это сделали? – невольно вырвалось у Ники. Она не могла оторвать взгляда от только что умершей, совсем молодой девушки. Эта внезапная, нелепая смерть глубоко поразила её.
– А разве ты забыла, Энн, что все вы – мои рабы? Что каждое моё желание беспрекословно вами выполняется… Хотите вы этого или нет. Вот если я захочу твоей смерти, мне будет достаточно указать на тебя рукой или просто приказать, даже едва слышно, одними губами – и ты умрёшь. Так, как этого захочу я. Сгоришь в пламени, выбросишься из окна, порежешь себе вены. В этом мире я почти богиня.
Она улыбалась, а ведьме тут же захотелось выкрикнуть: «А ну-ка, попробуй сделать это со мной!»
Ника не рискнула, потому что подозревала, что в ЭТОМ мире Антония действительно была почти богиней. И могла бы убить её. Точнее, не её, а Энн, в теле которой она временно обреталась. А переживать смерть, пусть даже не совсем настоящую, ей не хотелось. К тому же, девочка только что вышла замуж. Нике пришлось буквально выдавить из себя: «Да», приложив неимоверные усилия для подавления собственной воли.