Наконец я опускаю игний и виновато качаю головой, не в силах даже взглянуть на наставника. Я знаю, что не справилась, и знаю, что должна была. Наставник говорит дяде о том, что дар у всех просыпается по-разному, вполне возможно, четыре – это слишком рано. Приободрившись, я набираюсь смелости, чтобы обернуться. Но лучше бы я этого не делала. Если бы в тот момент с дядиного лица сняли слепок, то вышла бы идеальная маска полного разочарования.
С тех пор эта сцена повторялась сотни раз, неизменно с тем же результатом. Через какое-то время наставник перестал появляться и дядя сам следил за моими мучениями. Он всё никак не желал сдаваться.
Когда Прародители – Серра и Иалон – с детьми, Первыми, как их потом стали называть, пересекли Штормовые моря и высадились на землю, Серра пробудила самый первый камень и благословила даром камневидения своих детей и внуков, а через них – и всех своих потомков. Каждый человек обладал этим даром: от простых крестьян и рыбаков до Первых советников. Степень одаренности была разной, но дар был у всех. Кроме меня.
Но не только это не давало дяде покоя. Его старший брат, мой отец, был гениальным камневидцем, благодаря которому город сейчас спал в безопасности, а мне, его дочери, было не под силу разбудить даже жалкий игний, уже стертый от частого использования. Любой в Зенноне справился бы с этим без труда.
Эта пытка прекратилась, только когда мне исполнилось десять – к этому возрасту дар проявлялся абсолютно у всех. Но, похоже, единственный дар, который мне достался, – это разрушать возложенные на меня надежды.
Всё бы сложилось по-иному, если бы не дядина гордость. Он так никому и не сообщил, что мой дар не проявился. Вместо этого он договорился с руководством школы, чтобы меня освободили от занятий камневидением, – он собирался заниматься со мной лично. И ему, Советнику первого ранга, с легкостью это позволили. Все решили, что раз уж такой сильный камневидец берется за меня, значит, талантом я пошла в своего отца. На самом деле дядя всего лишь объяснял мне теорию, чтобы меня не выдало собственное невежество.
Так с дядиной подачи все стали считать меня подающей надежды камневидицей, и, чтобы поддерживать эту иллюзию, мне пришлось лгать всем и каждому, не только в школе, но даже дома. Из всех слуг о моей аномалии знали только дворецкий Гаэн и его внучка Рози, моя горничная. И гувернантка Нелла, разумеется.