Лицо молодого Гарри, с правильными чертами, окаймлённое чёрными, слегка вьющимися волосами, выражало непонятную тоску и задумчивость. Вместо него с раздражением ответил тот мужик у калитки:
– Шон! Для тебя, старик, – господин Хэтрик!
– Шон Хэтрик, телохранитель Нормана Райтера, – тихо добавил Гарри, очнувшись от своего оцепенения. – У вас есть пара минут на разговор?
– Конечно, мой хороший, – улыбнулся седой старик. Пропитанный покоем голос его заиграл низким бархатом. – Пойдём в дом? Чаем угощу…
– Ах, благодарю, не стоит. Я хочу спросить: кто я для вас?
– Э… Ты задаёшь весьма странный вопрос, мальчик мой. – Старик, усмехнувшись, призадумался. – Я учитель истории и философии, а ты есть мой любимый ученик. И, главное, ты есть мой хороший, пусть и юный весьма друг!
– Вы недоговариваете, учитель, – возразил юноша, почти не изменяя интонации. – Будь это так, вы бы не подошли ко мне первым с тем, чтобы поговорить о проблемах цивилизации. Сорок один год непрерывных войн после тысячи лет мира во всём мире, помните? Я хочу сказать… вы словно выбрали меня. Только не таите, прошу вас.
Старик пусто поглядел на чернозём под ногами Гарри, становящийся всё мягче и мягче. Он никогда и не собирался скрываться от любимого ученика – просто решил не посвящать его во всё сразу.
– Сие есть чистая правда – я избрал тебя.
– Почему? Я простой мальчик, увлекающийся естествознанием. Что заставило вас думать, будто я неравнодушен ко всему – в противовес моим сверстникам?..
– А не тебя ли три года назад класс поднял на смех за твой вопрос? Помнишь?
– «Зачем люди хотят друг с другом воевать?» – прошептал Гарри.
– Я тридцать лет не видел ребёнка, смысла войн, государств, партий, армии не понимающего. Лишь сей ребёнок и может, думал я, всерьёз озаботиться увядающим миром нашим! И согласился ведь ты со мной – решили мы вместе работать над этим.
– Так и было.
Шон, пожёвывая жвачку, не сумел удержаться от страдальческого стона.
«Вам плохо живётся без высоких материй и старых словечек?!»
– Да, – кивнул старик и дружески поглядел Гарри в его тёмные от мыслей глаза. – Что же встревожило твою душу? Что сподвигло тебя сие спросить?
– Я покидаю вас, – бросил юноша.
Равнодушие его голоса точно обухом ударило старческую голову.
– Как поня…
– Нашим путям суждено разойтись. Вы бедны, и ваша участь – писать книги дальше, надеясь, что кого-нибудь это когда-нибудь убедит. Быть может, вы найдёте ещё немало сторонников. Бездействие же не по мне – я пойду другим путём…