Чуть помолчав и не встретив возражений, дядя продолжил, – вы видели любезнейший тело вашего пострадавшего, это же что-то! Головы нет совсем! Она мелкими гранулами, ровным слоем, была на стене дома и видимо на этой бедной девушке! Рука вообще оторвана, тело скручено как в стиральной машине после отжима! И вы предполагаете, что это все натворил мой Андрюша, просто выпучив глаза!? Да, не хотел бы я оказаться рядом, когда он ходит в туалет по большому!
– Гражданин, дайте мне его хотя бы опросить! – взмолился опер.
– А я и не возражаю, боже упаси, только вызовите медиков и освободите его!
Я открыл глаза и попытался оглядеться. К моему удивлению, хриплым простуженным баритоном обладал черноволосый молодой человек в гражданке, вполне субтильного телосложения. Кроме того, выражение его лица представляло собой смесь неуверенности и растерянности и было очевидно, что в такой ситуации он впервые, а из этого угадывалось наличие некоего старшего товарища, который принял такое непопулярное решение – запереть меня без сознания в ИВС – но сейчас этот старший явно отсутствовал, и ответственность перед дядей Исламом нести приходилось именно ему.
В тот момент в отделение (а это судя по тематическим плакатам, несомненно, было отделение полиции) вошел твердой негнущейся походкой Грин и прямо с порога хорошо поставленным голосом, четко произнес:
– Добрый день, я хочу познакомиться с должностным лицом, которое будет нести полную ответственность, за происходящее здесь беззаконие, – при этом он уверенным шагом направился прямиком, к полицейскому, сидящему за столом, загородил его своей спиной, сделал профессионально – неуловимое движение правой рукой за пазуху, немного согнувшись, произнес неразборчиво единую фразу, после чего резко выпрямился и чуть сместился вправо.
И тут я снова увидел молодого сотрудника, тот резко переменил выражение своего лица и теперь оно представляло собой смесь удивления и испуга.
– Секундочку, – попытался сказать полицейский, но дал петуха, и его хриплый баритон, чуть не превратился в фальцет.
Полицейский начал одновременно и судорожно выполнять сразу несколько функций – во первых: он начал торопливо звонить по мобильному телефону, постоянно повторяя вызов (видимо абонент разговаривал), во вторых: он начал перебирать лежащие на столе связки ключей видимо ища ключ от моей камеры, ну и в третьих: выражением лица и всем телом он пытался выразить одновременно послушность, исполнительность и достоинство, что выходило плохо, потому, что абонент не отвечал, ключи не находились, а пантомима напоминала гримасы сумасшедшего.