К сожалению, это только первый рубеж… дальше еще сложнее, надо было пройти через гостиную, где в это дневное время всегда сидит мой дядя Ислам Зайнулаевич. На самом деле он никакой не мой дядя, но живет с нами в одной квартире уже очень давно и стал как родной. Он всегда сидит в этом, своем слегка потертом, но каком-то невероятно солидном кожаном кресле (за глаза я его называю, мечта сибарита), благородного темно-коричневого оттенка, с тяжелой, толстой, белой строчкой и тиснением, которое я все время собираюсь подробно рассмотреть, когда дяди Ислама не будет на месте, но все время забываю.
Теперь, по заведенному уже давно порядку я должен задать несколько дежурных вопросов и ему – типа «как здоровье» и получить такие же дежурные ответы – типа «не дождёшься».
Но этот обмен любезностями только с виду канонизирован, потому, что во-первых дядя Ислам имеет обыкновение задать короткий, стремительный вопрос, очень простой с виду, но начав отвечать на него, начинаешь витиевато говорить, путаться, злится и незаметно переходишь на примеры из жизни и рассказываешь как провел примерно половину нынешнего дня, чего он собственно и добивался…, а во-вторых задавать ему вопрос про «как дела» или «про здоровье» профанация чистой воды: на вопрос «как дела» он не отвечал никогда, но в ответ всегда следовал (уже неотвратимо) встречный вопрос последствия которого я уже описывал выше, вопросы же о его здоровье, возрасте, месте работы, о прошлом и настоящем не поддерживались в принципе. Я не знал, сколько ему лет, после какой профессии он пенсионер и почему он живет с нами.
Хотя жить с нами мы запретить ему не могли т.к. сами занимали две комнаты, в чудом уцелевшей в современном Петербурге, Сталинской коммуналке, третью комнату занимал дядя Ислам (был там прописан), четвертая комната была закрыта и там по слухам проживал какой-то то ли геолог, то ли путешественник по имени Жора.
Дядя Ислам иногда насмешливо называл его наш Конюхов. Он вроде бы приезжал, периодически звонил или там слал телеграммы, но в живую, я его никогда не видел и что находится в его комнате не знал. К чести этого незнакомца, за квартиру он платил всегда исправно и претензий мы к нему не имели.
Кстати на счет его запертой комнаты – в квартире ходили легенды, которые обсуждал даже дядя Ислам, а говорилось в них (правда, без подробностей), о доносящихся из комнаты леденящих душу звуках (правда показания отягощались, как правило, ночным временем суток и алкоголем, а распространяли их обычно нечастые наши гости).