Накануне прибытия во дворец жениха процессия заночевала в лесу.
И там, ускользнув от охраны, они наконец объяснились и провели ночь в объятиях друг друга.
Но княжеская дочь не решилась отправиться в скитания с любимым, а он не пожелал сделаться тайным возлюбленным при дворе госпожи и жить в грехе.
– Похорони меня, – сказал он в последнем проблеске сознания.
Я видела, как светлое марево души висело над ним.
Это был удивительный свет. Я не могла отпустить его. Я слишком долго была одна.
Я подняла огненный глаз моей души как можно выше и в лесу, на краю степи, увидела заброшенную избушку. Туда отправилась я, взвалив на плечи мою почти бездыханную ношу.
Я омыла его тело в лесном ручье и положила в целебный мох. Лёжа рядом с ним, я согревала его своим теплом и смотрела его сны. Мудрое, строгое лицо его учителя, морщинистая рука листающая летопись. Юная красавица в дорогих одеждах улыбалась в проёме резного окна.
– Даниил, Даниил! – звала она.
Я поила его отваром из сонных трав, смешав его с диким мёдом и соком лесных ягод.
Он стал узнавать моё лицо в своих снах.
Я любовалась им, я радовалась ему.
Он, лежащий у горящего очага, казался мне счастливым и спокойным. Я погружала лицо в его ауру. Я ежедневно испытывала соблазн выпить эту ауру. Но тогда изменилась бы моя природа.
Упав однажды к моим ногам, он оказался в моей власти. Пора отпустить его, иначе он умрёт. Пора его будить.
Я смотрела на своё отражение в ручье, смыв с себя пыль и копоть. Обрезав огненным лучом спутанные волосы, я стала похожа на отрока.
Зайдя по пояс в ручей, я ловила рыбу.
Но рыбной похлёбкой его на ноги не поставишь. Нужно тёплое молоко и тёплая кровь.
Духи леса были благосклонны к нам. Они оказали гостеприимство: открыли силу целебных трав и были готовы принести жертву в удачной охоте.
Но мне не было позволено охотиться в лесу с моим оружием – огнём. Дичь нужно было выгонять на поляну.
Во мраке сквозь спутанные ветки светили два огонька – на меня смотрели два горящих глаза. Я шла навстречу этому взгляду. Одинокая волчица. Её друг погиб на охоте, и ей предстояло в одиночестве родить своих волчат.
Инстинкт привёл нас друг к другу.
Только зверю я и могла открыться. Человек бы испугался или бросился бы на меня с оружием.
Мы охотились вместе и по-братски делили добычу, а когда родились волчата, она делилась своим молоком. Но его было слишком мало.