Я видела, как ты упал, и маленькое солнце вышло из твоей груди, поднялось над тобой, облетело палубу.
И вдруг я почувствовала тебя, твоё тепло, как тогда, в воде. Я видела твоё лицо, сотканное из света. Ты улыбался и говорил:
– Что бы ты делала, если бы было иначе? Всё будет хорошо.
Когда я зарыдала, боцман сказал:
– Это она от счастья. Она его ненавидела.
Другие подтвердили. Капитан скептически хмыкнул.
Один из его офицеров сказал:
– Они были в плену у пиратов. Бог знает, что пережили…
Это был довод. К тому же твоя примадонна стала строить глазки капитану. А что ей ещё оставалось делать?
Я всхлипывала на груди у Жоржа.
«Всё будет хорошо». Так и было. Мой покровитель женился на мне, и я прожила всю жизнь в достатке и всю жизнь помнила и любила тебя.
Тонул в закате красном
Пылающий корвет…
С тех пор прошло всего лишь
Недолгих триста лет.
Висит истлевший парус,
И мачта не скрипит,
А сердце в океане не бьётся,
Но не спит…
Я сидела на белом песке у морской кромки и смотрела на закатный горизонт. Я не обернулась на приближающиеся шаги и на твою фразу. Мне не нужно смотреть, чтобы видеть тебя. Ты плюхнулся на песок, сзади одной рукой обнял меня и протянул на ладони жемчужину. Я положила ладонь сверху, и мы стали катать её между ладонями, глядя на закат.
Я стёрла щекой капли воды с твоего плеча.
Прожив пятьдесят лет, я умерла умиротворенная, уважаемая родными и близкими.
Моё одеревеневшее тело отпустило душу.
Не было никакого удивления – этот день, который клонился к вечеру, продолжался десятки лет, и часть меня всегда была там, с тобой…
Обыкновенный день у моря – просто в этом Лимбо время шло иначе. Там мы были такими, как тогда. Мы не расставались. У нас ещё был весь вечер и вся ночь.
На барханах, поодаль от пляжа стояли рядом две лёгкие конструкции, напоминающие дельтапланы. Их крылья излучали свет.
Два силуэта в сияющих лётных комбинезонах шли вдоль кромки моря.
Каждый сел в свой воздушный корабль. Минута – и они скользнули ввысь, оставив в небе след в форме креста.
Нам был день для этой встречи.
Один лишь день, длиной в сто лет.
И, отдохнув за это время,
Мы отправляемся в полёт.
Блеснул на ткани серебристой
Земных лесов, полей узор,
И наклонился, развернулся,
Взорвался светом горизонт…
Фантазия приземлила свой летательный аппарат под моим окном.
Безумный сосед со второго этажа выглянул и стал ещё безумнее.