Сегодня обедаем макаронами с тушёнкой.
– Ура! Первого нет! – Радуется сын.
– Ну, ещё раз скажи, давай! Сто раз уже повторил! – Злится Машка.
– Сестра, из тебя повар как из нашей бабули космонавт Гагарин. Кстати, число сегодня какое?
– А какое?
– Тридцатое.
– Господи, Боже мой… – Машка вскакивает, бежит к буфету, достаёт две рюмки и початую бутылку коньяка.
– Маш, внутри оса дохлая плавает… – сын показывает пальцем на бутылку.
– Глазастый, блин. Всё-то он видит. Щас выловлю. Ты поел? Дуй на улицу. Нечего тебе тут сидеть, разговоры чужие слушать.
Молча смотрим в рюмки.
– Царствие тебе Небесное, бабушка…
– Царствие тебе Небесное…
Неуклюже, стесняясь, крестимся.
Пьём.
– Не хватает мне её, Маш… – я зубы сжала, и глаза крепко зажмурила.
– И мне. Так порой и тянет взять телефон – и номер её набрать… И просто спросить: «Бабуль, как ты там? А я вот в гости зайти хотела…» – Сестра всхлипывает.
Наливаю по второй.
– Теперь деда помянем. Раз уж начали… Царствие небесное тебе, дедулечка.
– Царствие… – Вытирает лицо рукой Машка. – Небесное…
– Закусывай. – Накладываю Машке макарон в тарелку. Ешь. Я старалась.
– Я тоже. – Шмыгает носом. – Только газ на кухне дерьмовый. Не успела кастрюлю поставить – всё сразу пш-ш-ш-ш… И пиздец. А макароны я б и сама сварить могла. Ты б вот попробовала тут борщ сварить, на этой кухне походной.
Улыбаюсь, и ничего не отвечаю.
– Машк… – чувствую, захмелела я уже. С двух рюмочек. – А я о брате мечтала. Думала, ему пистолет с пистонами купят, а я поиграю… За кукол своих боялась.
– И правильно боялась. – Отвечает с набитым ртом. – Они все у тебя страшнее атомной войны были. Я в детстве боялась их больше, чем дедова протеза.
– Тоже боялась дедушкиной ноги?
– Ага. Я, помню, на подоконник зачем-то полезла, штору отодвигаю – а там нога! Я даже слегка в штаны ссыкнула. Хорош ржать, мне года три тогда было, это не считается.
Смеёмся.
– По последней, что ли? – Смотрю вопросительно.
Машка, склонив голову набок, придирчиво смотрит на кастрюлю макарон, а потом на оставшийся коньяк.
– Да добьём уж всё. Что там осталось-то? Наливай.
– Маша, ты алкашка.
– До покойного дядя Феди мне далеко. Давай, говорю, наливай.
– Ну, за бабулю с дедулей…
– За вас, бабушка и дедушка.
– Пусть вам там хорошо будет…
– Пусть…
Пьём, крестимся, плачем.
* * *
– Девушка, этот пистолет с пистонами?