– Тебе прямо до упора и налево, там холл, дальше тебя проводят, – сказал он всем видом давая понять, что я его задерживаю. Вот как ему удается в один момент быть милым, а потом вдруг ни с того ни с сего ощетиниваться на меня на ровном месте. И все же, он ведь так и не сказал комиссии ни слова о своих подозрениях. Я сделала несколько шагов в направлении выхода и обернулась. Эрик все еще стоял посреди коридора, глядя мне вслед. Была ни была!
– Там на свадьбе…вся эта возня с бокалом… В общем, я пыталась помочь собаке.
Эрик нахмурил брови и приблизился ко мне, избавляя себя от необходимости говорить громче.
– Не понял. Какой собаке?
С моей стороны было огромным безрассудством говорить об этом хоть кому-то, а я сама признавалась в преступлении Тени. Но он ведь не выдал меня сегодня, значит, он заслужил немножко искренности в знак благодарности.
– Та женщина, что сидела со мной за столом, Мария Миронова, должна была выпить немного больше и на следующее утро наехать на своем автомобиле на лапу бездомной собаки у себя во дворе. Но не наехала.
Он резко выдохнул и недоверчиво посмотрел на меня, словно ожидая, что я сейчас рассмеюсь и скажу, что это шутка, но я не шутила.
– Н-но это же…– начал он и осёкся.
– Глупо и опасно? Я знаю. Послушай, всем все равно, а вот собака бегала на своих здоровых четырех лапах еще год и три месяца. И, нет, на людях это никак не отразилось, ты и сам это знаешь. Надеюсь, что теперь ты не сожалеешь, что не выдал меня.
Он все еще выглядел растерянным, а я широко улыбнулась ему на прощанье и зашагала к выходу.
Я просто не верил своим ушам. Зачем она вообще мне все это рассказала? Что, черт возьми, с ней не так? Я смотрел, как она удалялась от меня по коридору и чувствовал острое желание догнать ее и устроить взбучку. Кто вообще так поступает? Ты нарушаешь закон, блюститель порядка делает вид, что этого не заметил, ты мысленно благодаришь его и больше никому и никогда в жизни об этом не заикаешься. Неужели это так сложно?
Когда речь была об Авроре, все обязательно было непросто. Я вдруг осознал, что еще вчера мы не были знакомы, она была лишь призраком из моих видений, от которых я мог закрываться или как гребаный мазохист, которым видимо и являлся, выбирал путь бессмысленных самоистязаний и почти