– Когда я вернулся в контору, – говорил меж тем Мартин, – меня уже ждало сообщение одного вашего соседа – он желал знать, не выставляете ли вы дом на продажу. Должно быть, заметил логотип у меня на машине. Зовут его…
– Мейсон Троер, – договорил за него Линкольн. – Уже много лет домогается, чтобы я продал. Понятия не имею, зачем ему. У него участок и так в два раза больше, чем во времена его родителей.
– Хотите догадку? Ваш он переоборудует в пансион, а потом продаст оба. Вместе они встанут дороже, чем поодиночке. Что может оказаться полезно вам.
Об этом Линкольн не думал. Слишком долго занимался коммерческой недвижимостью.
– Могу ли я поинтересоваться – он ваш знакомый?
– Ни разу не встречался. Просто знаю про него.
– Мудак он.
Мартин хмыкнул.
– Такова общепринятая точка зрения. Вероятно, он сделает вам предложение, не успеем мы внести вашу собственность в реестр. Чтобы не платить комиссионных.
Это, тут же распознал Линкольн, вероятно, был пробный шар – собеседник замерял, из тех ли людей Линкольн, кто клюнет на такое предложение.
– Я же говорю. Гаденыш.
Судя по виду, Мартину легче от этого не стало – он нахмурился.
– Что?
– Мой вам совет – не злите его. У него репутация.
– Его вы тоже нагуглили?
– Этого и не нужно. Остров у нас маленький. В Чилмарке люди от него подальше держатся.
– Я намерен поступать так же, – заверил Линкольн.
– Во сколько ваши друзья приедут?
– Один сегодня попозже. Другой завтра утром.
– А уедут?
– В воскресенье или понедельник.
– Но понедельник утром у нас по-прежнему в силе?
Линкольн ответил, что да. Когда они встали и пожали друг другу руки, вновь встряла Анита: “Хотя бы извинись”.
– Простите, что прервал ваш утренний кофе, – произнес он уже на пути к двери.
– Все в порядке. Пора и день начинать.
– Жена часто обвиняет меня в невнимании к другим. Среди прочего.
– Ну и радуйтесь этому, пока есть возможность. Моя вот в прошлом году умерла.
Линкольн вздохнул.
– В этом она тоже меня обвиняет: все время что-то не то говорю.
Мартин улыбнулся.
– Мы все могли бы стать священниками.
Дом в Чилмарке стоял на кочковатом живописном участке в два акра, что спускался к Стейт-роуд, а дальше – к Атлантике, сегодня идеально голубой под ясным небом. Выйдя на заднюю террасу, откуда все это было видно, Линкольн первым же делом подумал: “Не-а. Только идиот станет все это продавать”. Опустив два пакета с провизией на покоробленный стол для пикников, он уселся на верхней ступеньке и долго любовался видом, а потом позвонил Аните.