. Убийство стало поворотным пунктом в истории молодой Веймарской республики и вызвало волну протестов во многих слоях немецкого общества, за исключением ультраправых. Немедленным его итогом стали массовые забастовки, политическая обстановка накалилась, и на горизонте замаячила гражданская война. В день похорон Ратенау прошли многотысячные демонстрации в защиту республики. Обращаясь к гражданам с публичной речью в Рейхстаге, канцлер Йозеф Вирт обвинил консервативных врагов в причастности к этому преступлению. Правительство выпустило несколько декретов против националистических организаций и одновременно приняло законодательные меры для защиты республики
>57.
Это жестокое убийство оказалось переломным моментом и в жизни Эйнштейна. Он и раньше с мучительной ясностью понимал, что политическая ситуация вокруг только усложняется. Убийство заставило его признать, что он, будучи евреем и видным общественным деятелем левых взглядов, буквально рисковал своей жизнью, оставаясь в Германии. В письме с соболезнованиями, адресованном матери Ратенау, Эйнштейн превозносил своего друга, имя которого войдет в историю, «не только как человека, одаренного острым умом и лидерскими способностями, но еще и как одного из великих еврейских деятелей, способного отдать жизнь, защищая этические идеалы и добиваясь мира между людьми». Физик писал: «Сам я чувствую разлуку с ним как невосполнимую утрату»>58. В опубликованном памятном обращении он высказался так: «Быть идеалистом легко, когда живешь в стране эльфов[2], но Ратенау был идеалистом даже на Земле и лучше многих знал, как она пахнет». Однако он был искренним и в критике Ратенау: «Я сожалею, что он стал министром. Зная отношение подавляющего большинства образованных людей в Германии к евреям, я всегда был убежден, что еврею в общественной жизни следует вести себя с гордой сдержанностью. И все-таки я не думал, что ненависть, ослепление и неблагодарность могут зайти так далеко».
Первая жена Эйнштейна Милева Эйнштейн-Марич «пришла в ужас», услышав, что Эйнштейн был «среди людей, против которых некоторые субъекты – я не знаю, кто именно – замышляют что-то недоброе»>5960. Берлинский журналист Фридрих Штернталь умолял Эйнштейна позаботиться о личной безопасности, предупредив, что «необузданная ненависть» к нему замечена в «немецких народных и подобных им кругах»