Итоговые экзамены пролетели в какой-то волнительной собранности. Вроде бы всё знакомо, и в то же время накатывало ощущение финальности и предвкушения, что же там дальше.
После выпускного Аня с Васькой сидели на старых качелях на школьной площадке. На них явно качались ещё их родители. Турники меняли, разметку на дорожках обновляли, корт обзавелся новыми хоккейными воротами, а качели, как и бюст Ленина, оставались незыблемой постоянной величиной.
– Помнишь, как мы познакомились на этих качелях? – Вася сильнее оттолкнулся от земли.
– Конечно, – Аня продолжила слегка покачиваться. – Я успела занять свои первой, а тебе пришлось подождать.
– Ну, за тобой бы я точно не дождался своей очереди, – Васька задал себе небольшую амплитуду.
– Тогда ты этого ещё не знал, а мне стало жутко интересно проверить твоё терпение, – Аня мягко прогнулась всем корпусом, поддерживая плавное качание.
– И как долго я смогу задерживать дыхание, когда ты взлетала в полусолнце, – беззлобно заметил он. – Увы, соседние освободились раньше.
– Совсем не увы, а слава Богу, иначе бы не познакомились, – возразила девушка.
– Познакомились бы, – уверенно проговорил парень и откинул назад голову.
Они долго молча качались. Лишь скрип заржавевших цепей да шорох ветра звучали в тишине. Васька резко спрыгнул на землю и встал перед ней.
– За мотоцикл не волнуйся. Я присмотрю. Просто приезжай на выходные хотя бы иногда.
Она протянула к нему обе руки. Он принял их и придержал её, пока Аня соскальзывала вниз с сидушки.
– Приеду, – пожала надёжные крепкие пальцы, отняла руки и направилась к дорожке.
Васька оставался в деревне.
Он подал документы на заочное отделение, потому что не мог оставить родителей. Они не держали, но он принял решение. Оба на инвалидности: отец с отнятой до колена ногой, мать – сердечница. Будучи самоучкой на практике, он мог сам давать уроки механикам-теоретикам, но корочки об образовании еще никому не помешали. Благодаря упорству матери, с особой тщательностью собиравшей все справки, свидетельства и прочие документы, и тётке-врачихе, подтвердившей ту самую не пригодную для службы степень плоскостопия, Ваську не забрали в армию. Не факт, что не будет новой попытки, но на грядущий год отсрочка точно была обеспечена. По достижению восемнадцати лет он устроился в автосервис. Хотя многие клиенты старались попасть к нему лично в его дворовую мастерскую и с машинами, и рабочей техникой, и по бытовым мелочам. Отец был на подхвате и гордился такой опорой семьи. Мать тихо радовалась, что её мальчик здоров и никакой долг родине выплачивать не придётся.